Дед, любивший рыбу, для видимости запротивился:
- Отец говорил - конопи молотить завтра. Нечего баглайничать. Ишь, рыбалка!
Митька оттолкнулся от притолоки, схитрил:
- Мне все одно. Хотел бы рыбкой покормить деда, а раз конопи, - значит, не пойду.
- Погоди, куда ж ты? - испугался дед Гришака, стаскивая очки. - Я погутарю с Мироном, пойти уж, что ли. Рыбки посолонцевать неплохо, завтра вокат середа. Разбужу, иди, иди, дурак! Чему скалишься-то?
В полночь дед Гришака, придерживая одной рукой холстинные портки, другой, державшей костыль, щупая дорогу, спустился по порожкам. Проплыл по двору до амбара белой трясучей тенью и концом костыля ткнул сопевшего на полсти Митьку. В амбаре пахло свежеобмолоченным хлебом, мышиным пометом и кислым, застоявшимся, паутинным запахом нежилого помещения.
Митька спал у закрома, на полсти. Раскачался нескоро. Дед Гришака сначала легонько толкал его костылем, шептал:
- Митюшка! Митька!.. Эко, поганец, Митька!
Митька густо сопел, поджимая ноги. Ожесточившись, дед воткнул тупой конец костыля ему в живот, начал сверлить, как буравом. Охнув, Митька схватил костыль и проснулся.
- Сон дурачий! Ить это беда, как спишь! - ругался дед.
- Молчи, молчи, не гуди, - пришептывал Митька спросонок, шаря по полу чирики.
Он дошел до площади. По хутору заголосили вторые петухи. Шел по улице, мимо дома попа Виссариона, слышал, как в курятнике, хлопая крыльями, протодьяконским басом взревел петух и испуганным шепотом заквохтали куры.
На нижней ступеньке магазина дремал сторож, воткнувшись носом в овчинное тепло воротника. Митька подошел к моховскому забору, сложил удочки и кошелку с припасом, - легонько ступая, чтобы не услышали собаки, взошел на крыльцо. Потянул дверную холодную ручку - заперто. Перелез через перила, подошел к окну. Створки полуприкрыты. Из черной скважины сладко пахнет девичьим, теплым во сне телом и неведомым сладким запахом духов.
- Лизавета Сергеевна!
Митьке показалось, что он сказал очень громко. Выждал. Тишина. "А ну, как ошибся окном? Что, ежели сам спит? Вот врепаюсь!.. Положит из ружья", - думал Митька, сжимая оконную ручку.
- Лизавета Сергеевна, вставай рыбалить.
