- Лизавета!
Она повернулась, тая в изломе бровей досаду и недоуменье.
- Вернись-ка на-час.
И когда подошла поближе, сказал, досадуя на свое смущенье:
- Недоглядели мы с тобой... Эх, юбка-то сзади... пятнышко... махонькое оно...
Она вспыхнула и залилась краской до ключиц.
Митька, помолчав, посоветовал:
- Иди задами.
- Все равно через площадь надо идти. Хотела ведь черную юбку надеть, прошептала, с тоской и неожиданной ненавистью озирая Митькино лицо.
- Дай листком обзеленю? - просто предложил Митька и удивился выступившим на глазах ее слезам.
...Ветровым шелестом-перешепотом поползла по хутору новость: "Митька Коршунов Сергея Платоновича дочку обгулял!" Гутарили бабы на прогоне зарей, когда прогоняли табун коров, под узенькой, плавающей в серой пыли тенью колодезного журавля, проливая из ведер воду, у Дона на плитняках самородного камня, выколачивая простиранные лохунишки.
- То-то оно без родной матушки.
- Самому-то дохнуть некогда, а мачеха скрозь пальцев поглядывает...
- Надысь сторож Давыдка Беспалый рассказывал: "Гляжу в полночь, а в крайнюю окно гребется человек. Ну, думаю, вор к Платоновичу. Подбегаю, стал быть. - Кто такое есть? Полицевский, сюда! - А это, стал быть, он и есть, Митька".
- Девки ноне, хвитина им в дыхло, пошли...
- Митька мому Микишке расписывал: "Дескать, сватать буду".
- Нехай хоть трошки сопли утрет!
- Приневолил ее, гутарили надысь, ссильничал...
- И-и-и, кума!..
Текли по улицам и проулкам слухи, мазали прежде чистое имя девушки, как свежие ворота густым дегтем...
Пала молва на лысеющую голову Сергея Платоновича и придавила к земле. Двое суток не выходил ни в магазин, ни на мельницу. Прислуга, жившая на низах, появлялась только перед обедом.
