Сладившись за два целковых, Федот заехал к Фроське-бубличнице, у которой стоял на квартире подрядивший его, усадил щупленькую белобрысую женщину, поставил в задок повозки окованные сундуки.
Выехали из станицы. Федот, причмокивая, помахивал на своего маштака волосяными вожжами, вертел угловатой, с плоским затылком головой: его бороло любопытство. Пассажиры его скромненько сидели позади, молчали. Федот сначала попросил закурить, а потом уже спросил:
- Вы откель же прибываете в наш хутор?
- Из Ростова.
- Тамошний рожак?
- Как вы говорите?
- Спрашиваю: родом откеда?
- А-а, да-да, тамошний, ростовский.
Федот, поднимая бронзовые скулы, вгляделся в далекие заросли степного бурьяна: Гетманский шлях тянулся на изволок, и на гребне, в коричневом бурьянном сухостое, в полверсте от дороги калмыцкий, наметанно-зоркий глаз Федота различил чуть приметно двигавшиеся головки дроф.
- Ружьишка нету, а то б заехали на дудаков. Вот они ходют... вздохнул, указывая пальцем.
- Не вижу, - сознался пассажир, подслепо моргая.
Федот проводил глазами спускавшихся в балку дроф и повернулся лицом к седокам. Пассажир был среднего роста, худощав, близко поставленные к мясистой переносице глаза светлели хитрецой. Разговаривая, он часто улыбался. Жена его, закутавшись в вязаный платок, дремала. Лица ее Федот не разглядел.
- По какой же надобности едете в наш хутор на жительство?
- Я слесарь, хочу мастерскую открыть. Столярничаю.
Федот недоверчиво оглядел его крупные руки, и пассажир, уловив этот взгляд, добавил:
- К тому же я являюсь агентом от компании "Зингер" по распространению швейных машин.
- Чей же вы будете по прозвищу? - поинтересовался Федот.
- Моя фамилия Штокман.
- Не русский, стало быть?
- Нет, русский. Дед из латышей происходил.
