Сергей Платонович тупо оглядел свои старые резиновые боты, сказал, с болью выплевывая слова:

- Государственная дума будет править. Республика будет у нас.

- Достукались, мать те черт!

- Мы как служили при покойничке Александре Втором... - начал было Авдеич, но суровый старик Богатырев строго перебил его:

- Слыхали! Не об этом тут речь.

- Казакам, значит, концы приходют?

- Мы тут забастовки работаем, а немец тем часом и до Санкт-Петербурга доберется.

- Раз равенство - значит, с мужиками нас поравнять хочут...

- Гляди, небось и до земельки доберутся?..

Сергей Платонович, насильно улыбаясь, оглядел расстроенные лица стариков, на душе у него стало сумеречно и гадко. Он привычным жестом раздвоил гнедоватую бороду, заговорил, злобясь неизвестно на кого:

- Вот, старики, до чего довели Россию... Сравняют вас с мужиками, лишат вас привилегий, да еще и старые обиды припомнят. Тяжелые наступают времена... В зависимости от того, в какие руки попадет власть, а то и до окончательной гибели доведут.

- Живы будем - посмотрим! - Богатырев покачал головою и из-под клочкастых хлопьев бровей глянул на Сергея Платоновича недоверчиво. - Ты, Платоныч, свою линию гнешь, а нам, могет быть, что и полегчает от этого?..

- Чем же это вам полегчает? - язвительно спросил Сергей Платонович.

- Войну новая власть, может, кончит... Могет ить быть такое? Ась?

Сергей Платонович махнул рукой и постаревшей походкой заковылял к своему голубому нарядному крыльцу. Он шел, разбросанно думая о деньгах, о мельнице и ухудшающейся торговле, вспомнил, что Елизавета теперь в Москве, а Владимир должен вскоре приехать из Новочеркасска. Тупой укол тревоги за детей не нарушил мятущейся бессвязицы мыслей. Так дошел он до крыльца, чувствуя, как за этот день сразу потускнела жизнь и даже сам он словно внутренне вылинял от ноющих мыслей. Кислым вкусом ржавчины во рту вызвало приток слюны. Оглянувшись на стариков у лавки, Сергей Платонович плюнул через резные перила крыльца, зашаркал по террасе в комнаты. Анна Ивановна встретила мужа в столовой, скользнула по лицу его привычно равнодушным взглядом пустоцветных глаз, спросила:

- Перед чаем закусишь?

- Да нет же! Какая там закуска?! - брезгливо отмахнулся Сергей Платонович.

Раздеваясь, он все чувствовал вкус ржавчины во рту и безрадостную пустоту в голове.

- От Лизы письмо.