С минуту Андреянов молчал, щурился; длинные мочки его оттопыренных ушей ярко пунцовели, лежавшая на столе белая пухлая рука, с массивным золотым кольцом на указательном пальце вздрагивала.
- Слушайте, вы, ублюдок! - сказал он охрипшим от волнения голосом. - Я приказал привести вас ко мне не для того, чтобы пикироваться с вами, вы этого не забывайте! Понимаете ли вы, что вам не отвертеться?
- Отлично понимаю.
- Тем лучше для вас. В конце концов мне наплевать, добровольно вы пошли к красным или вас мобилизовали. Важно не это, важно то, что вы из ложно понимаемых вами соображений чести отказываетесь говорить...
- Очевидно, мы с вами разно понимаем вопросы чести.
- Это потому, что у вас ее не осталось и вот столько!
- Что касается вас, господин полковник, то, судя по обращению со мной, я сомневаюсь, чтобы честь у вас вообще когда-нибудь была!
- Я вижу - вы хотите ускорить развязку?
- А вы думаете, в моих интересах ее затягивать? Не пугайте меня, не выйдет!
Андреянов дрожащими руками раскрыл портсигар, закурил, сделал две жадные затяжки и снова обратился к пленному:
- Итак, вы отказываетесь отвечать на вопросы?
- О себе я говорил.
- Идите к черту! Ваша паршивая личность меня меньше всего интересует. Потрудитесь ответить вот на какой вопрос: какие части подошли к вам от станции Себряково?
- Я вам ответил, что я не знаю.
- Вы знаете!
- Хорошо, доставлю вам удовольствие: да, я знаю, но отвечать не буду.
- Я прикажу вас выпороть шомполами, и тогда вы заговорите!
- Едва ли! - Пленный тронул левой рукой усы, уверенно улыбнулся.
- Камышинский полк участвовал в этом бою?
- Нет.
- Но ваш левый фланг прикрывала кавалерийская часть, что это за часть?
- Оставьте! Еще раз повторяю вам, что на подобные вопросы отвечать не стану.
- На выбор: или ты, собака, сейчас же развяжешь язык, или через десять минут будешь поставлен к стенке! Ну?!
И тогда неожиданно высоким, юношески звучным голосом пленный сказал:
- Вы мне надоели, старый дурак! Тупица! Если б вы попались ко мне - я бы вас не так допрашивал!..
Андреянов побледнел, схватился за кобуру нагана. Тогда Григорий неторопливо встал и предостерегающе поднял руку.
- Ого! Ну, теперь хватит! Погутарили - и хватит. Обое вы горячие, как погляжу... Ну, не сошлись, и не надо, об чем толковать? Он правильно делает, что не выдает своих. Ей-богу, это здорово! Я и не ждал!
- Нет, позвольте!.. - горячился Андреянов, тщетно пытаясь расстегнуть кобуру.
