- Возьмите ишо одного!
Фомин встал, поправил на гимнастерке пояс.
- Ты кто такой? - властно спросил он.
Человек в теплушке, задыхаясь, провел рукой по волосам, попробовал шевельнуть лопатками и сморщился от боли. Его ударили в позвоночник чем-то тяжелым, видимо - прикладом.
- Чего же молчишь? Язык отнялся? Кто такой, спрашиваю.
- Красноармеец.
- Какой части?
- Двенадцатого продовольственного полка.
- А-а, это - находка! - улыбаясь, проговорил один из сидевших за столом.
Фомин продолжал допрос:
- Что ты тут делал?
- Заградительный отряд... нас послали...
- Понятно. Сколько вас было тут в хуторе?
- Четырнадцать человек.
- Где остальные?
Красноармеец помолчал и с усилием разжал губы. В горле его что-то заклокотало, из левого угла рта потекла на подбородок тоненькая струйка крови. Он вытер губы рукой, посмотрел на ладонь и вытер ее о штаны.
- Эта сволочь... ваша... - глотая кровь, заговорил он булькающим голосом, - легкие мне отбил...
- Не робь! Вылечим! - насмешливо сказал приземистый казак, вставая из-за стола, подмигивая остальным.
- Где остальные? - вторично спросил Фомин.
- Уехали в Еланскую с обозом.
- Ты откуда? Каких краев рожак?
Красноармеец взглянул на Фомина лихорадочно блестящими голубыми глазами, выплюнул под ноги сгусток крови и ответил уже чистым звучным баском:
- Псковской губернии.
- Псковский, московский... слыхали про таких... - насмешливо сказал Фомин. - Далеко ты, парень, забрался за чужим хлебом... Ну, кончен разговор? Что же нам с тобой делать, а?
- Надо меня отпустить.
- Простой ты, парень... А может, и на самом деле отпустим его, ребята? Вы - как? - Фомин повернулся к сидевшим за столом, посмеиваясь в усы.
Григорий, внимательно наблюдавший за всем происходившим, увидел сдержанные понимающие улыбки на бурых обветренных лицах.
- Нехай у нас послужит месяца два, а тогда пустим его домой, к бабе, сказ-ал один из фоминцев.
- Может, и взаправди послужишь у нас? - спросил Фомин, тщетно силясь скрыть улыбку. - Коня тебе дадим, седло, заместо валенок - новые сапоги с дутыми голенищами... Плохо вас снабжают ваши командиры. Разве это обувка? На базу ростепель, а ты в валенках. Поступай к нам, а?
- Он - мужик, он верхом сроду не ездил, - юродствуя, притворно тонким голосом прошепелявил один из казаков.
Красноармеец молчал. Он прислонился спиной к печи, оглядывая всех посветлевшими ясными глазами. Время от времени он морщился от боли и слегка приоткрывал рот, когда ему было трудно дышать.
- Остаешься у нас или как? - переспросил Фомин.
- А вы кто такие есть?
- Мы? - Фомин высоко поднял брови, разгладил ладонью усы. - Мы - борцы за трудовой народ. Мы против гнета комиссаров и коммунистов, вот кто мы такие.
И тогда на лице красноармейца Григорий вдруг увидел улыбку.
- Оказывается, вот вы кто... А я-то думал: что это за люди? - Пленный улыбался, показывая окрашенные кровью зубы, и говорил так, словно был приятно удивлен услышанной новостью, но в голосе его звучало что-то такое, что заставило всех насторожиться. - По-вашему, значит, борцы за народ? Та-а-ак. А по-нашему, просто бандиты. Да чтобы я вам служил? Ну и шутники же вы, право!
