- Как же ты? - горячим шепотом спросила она. - Как пришел? Где же ты пропадал? А ежели поймают тебя?
- Я за тобой. Небось, не поймают! Поедешь?
- Куда?
- Со мною. Ушел я из банды. Я у Фомина был. Слыхала?
- Да. А куда же я с тобой?
- На юг. На Кубань или дальше. Проживем, прокормимся как-нибудь, а? Никакой работой не погнушаюсь. Моим рукам работать надо, а не воевать. Вся душа у меня изболелась за эти месяцы... Ну, об этом после.
- А дети?
- Оставим на Дуняшку. Потом видно будет. Потом заберем и их. Ну? Едешь?
- Гриша... Гришенька...
- Не надо! Без слез. Хватит же! Потом покричим с тобой, время будет... Собирайся, у меня кони ждут в яру. Ну? Едешь?
- А как бы ты думал? - вдруг громко сказала Аксинья и испуганно прижала руку к губам, глянула на детей. - Как бы ты думал? - уже шепотом спросила она. - Сладко мне одной? Поеду, Гришенька, родненький мой! Пеши пойду, поползу следом за тобой, а одна больше не останусь! Нету мне без тебя жизни... Лучше убей, но не бросай опять!..
Она с силой прижала к себе Григория. Он целовал ее и косился на окно. Коротки летние ночи. Надо спешить.
- Может, приляжешь? - спросила Аксинья.
- Что ты! - испуганно воскликнул он. - Скоро рассвет, надо ехать. Одевайся и ступай покличь Дуняшку. Договоримся с ней. Нам надо затемно добраться до Сухого лога. Там в лесу переднюем, а ночью - дальше. Верхом-то ты усидишь?
- Господи, тут хоть бы как-нибудь, а не то - верхом! Я все думаю - не во сне ли это мне снится? Я тебя часто во сне вижу... и все по-разному... - Аксинья торопливо причесывала волосы, держа в зубах шпильки, и говорила невнятно, тихо. Она быстро оделась, шагнула к двери.
- Разбудить детей? Хоть поглядишь на них.
- Нет, не надо, - решительно сказал Григорий.
Он достал из шапки кисет и стал сворачивать папироску, но как только Аксинья вышла, он поспешно подошел к кровати и долго целовал детей, а потом вспомнил Наталью и еще многое вспомнил из своей нелегкой жизни и заплакал.
Переступив порог, Дуняшка сказала:
- Ну, здравствуй, братец! Прибился к дому? Сколько ни блукать тебе по степи... - И перешла на причитания. - Дождались детки родителя... При живом отце стали сиротами...
Григорий обнял ее, сурово сказал:
- Тише, детишек побудишь! Ты это брось, сестра! Я эту музыку слыхал! А слез и горя у меня своего хватает... Тебя я не за этим покликал. Детей возьмешь на воспитание?
- А ты куда денешься?
- Ухожу и Аксинью беру с собой. Возьмешь детей к себе? Устроюсь на работу, тогда заберу их.
- Ну, а как же? Раз уж вы обое уходите - возьму. Не на улице же им оставаться, и на чужих людей их не кинешь...
