Узоров на поверхности седла.

И кожа драгоценного сиденья,

Как золото, блестяща и светла.

И край попоны праздничной атласной

Спускается в три слоя со спины,

И в шнур поводьев, тонкий и прекрасный,

Три длинных нити шелка вплетены.

И украшают яркие букеты

Узду из превосходного ремня,

Чтоб от простуды оградить, надеты

Накидки шерстяные на коня.

И на зонте фигуры золотые

Диковинных невиданных зверей,

И удила железные, литые,

Тяжелые, – чтоб конь бежал скорей.

 

Сунь У кун остался очень доволен всеми полученными вещами и надел сбрую и седло на коня. А Сюань цзан в знак благодарности земно поклонился старцу, который тут же бросился поднимать Сюань цзана.

– Что вы, что вы! Стоит ли благодарить за это 

Когда церемонии были окончены, хозяин не стал задерживать гостей. Сюань цзан вышел за ворота и, ухватившись за седло, взобрался на коня, а Сунь У кун взвалил на спину вещи.

В этот момент старик вытащил из рукава плетку, сделанную из полосок кожи, с кнутовищем из душистого дерева, переплетенным жилами тигра и кисточками из красного шелка и, подавая ее Сюань цзану, сказал:

– Святой отец, возьмите заодно и эту плетку.

– Я очень благодарен вам за внимание и любезность, – отвечал Сюань цзан и только было собрался спросить о чем то старца, как тот исчез.

Сюань цзан оглянулся на храм, но увидел лишь ровное место.

В этот момент с высоты вдруг раздался голос:

– Святой отец! Простите, что не был достаточно учтив с вами. Я – местный дух Лоцзяшань и по поручению бодисатвы доставил вам сбрую для коня. Всеми силами стремитесь на Запад и не теряйте попусту времени.

Перепуганный Сюань цзан от неожиданности свалился с коня и, простирая руки к небу, стал отбивать поклоны.

– Прости меня, божественный дух, за то, что своими грешными глазами я не распознал твою божественную сущность. Передай от меня глубокую благодарность бодисатве за ее великие к нам милости!

Он без конца продолжал отвешивать поклоны, устремив взор в небо. А на обочине дороги Великий Мудрец Сунь У кун так и покатывался со смеху. Затем, подойдя к Танскому монаху и схватив его за рукав, он сказал:

– Учитель! Да вставайте же! Он уже сейчас далеко, не слышит ваших молитв и не видит ваших поклонов. Зачем же зря стараться 

– Почему, скажи, когда я совершал поклоны, ты не только не последовал моему примеру, но еще позволил себе насмехаться надо мной  Разве можно так 

– Да что вы понимаете  – рассердился Сунь У кун. – Этого стервеца следовало бы вздуть хорошенько; лишь ради бодисатвы я не тронул его, пусть этим будет доволен. Чтобы я ему кланялся, пусть и думать об этом не смеет. Я с юных лет был истинным удальцом и никогда не снисходил до того, чтобы кланяться кому то. Даже при встрече с Нефритовым императором и Лао цзюнем я ограничился только одним приветствием.

– Ты недостоин звания человека! – возмущенно сказал Сюань цзан. – И не болтай зря! Вставай скорее, нам нельзя мешкать!

И, собрав свои пожитки, путники двинулись дальше.

Целых два месяца они шли спокойно, хотя на пути им встречались люди из дикого племени ло ло и мусульмане. Нередко попадались волки, тигры, барсы.

Время летело быстро, и незаметно подошла весна. Горы оделись в яркий бирюзовый наряд, буйно разрослась трава, и на деревьях появились почки, слива оголилась, а на ивах распустились нежно зеленые листики.