– Бодисатва много раз оказывала мне милости, но до сих пор я не имел возможности поклониться ей в знак благодарности. И вот сейчас мне представляется счастливый случай. Вознести благодарность в этом храме все равно, что совершить моление перед самой бодисатвой.

Тут монах подозвал послушника, велел ему открыть двери храма и пригласил Сюань цзана войти и совершить поклонение. Сунь У кун, положив вещи на землю и привязав коня, тоже вошел в храм.

Подойдя к золотой статуе бодисатвы, Сюань цзан благоговейно распростерся перед ней. В этот момент монах начал бить в барабан, а Сунь У кун стал звонить в колокол. Сюань цзан, распростершись перед алтарем, возносил самые горячие молитвы. Наконец он умолк, монах перестал бить в барабан, а Сунь У кун все звонил и звонил. Удары то учащались, то становились реже.

– Зачем же бить в колокол, если моление уже закончено  – наконец не вытерпев, заметил монах.

Тут только Сунь У кун бросил молоток и, улыбаясь, сказал:

– Да кто вас там разберет! Мне что, я, как говорится, отзвонил и с колокольни долой!

Между тем барабанный бой и колокольный звон переполошили всех обитателей монастыря, и они все, независимо от звания и положения, высыпали из своих келий и, столпившись, встревоженно говорили:

– Что за дикарь бьет в колокол и колотит в барабан !

Выскочив из храма, Сунь У кун крикнул:

– К вашим услугам почтенный Сунь У кун! Это я, видите ли, немножно позабавился.

Увидев его, монахи пали ниц и, ползая перед ним на коленях, восклицали:

– Отец наш, Бог грома!

– Ну, Бог грома мне приходится праправнуком! – возразил на это Сунь У кун. – Встаньте! Вам нечего бояться меня. Мы – священнослужители великой империи Танов и прибыли сюда из Китая.

Но монахи успокоились лишь после того, как увидели Сюань цзана. Среди них был сам настоятель монастыря.

– Прошу вас, почтенные, пройти в келью, что позади храма, и выпить чаю, – пригласил он гостей.

Сунь У кун взял вещи, отвязал коня и, ведя его под уздцы, вместе со всеми обошел главный храм и вошел в находившееся позади жилое помещение. Здесь все расселись по старшинству.

Настоятель велел принести чай и закуски. Было еще не поздно, когда они закончили трапезу. Не успел Сюань цзан отблагодарить за радушный прием, как из внутреннего помещения вышел старый монах, поддерживаемый под руки двумя послушниками.

 

На голове у старца верх убора

Опаловыми выложен камнями,

Из тонкой золотой парчи оборки

Шерсть рясы бирюзовой окаймляли.

С лишаньскою богиней престарелой

Был внешне схож. Светился ум во взоре,

И так же проницательно смотрел он,

Как яростный дракон в Восточном море.

Зубов немного у него осталось,

И был всегда открытым рот щербатый,

Сухое тело так согнула старость,

Как будто был он смолоду горбатым.

 

– Наставник пришел, – раздались голоса.

– Почтенный наставник, разрешите приветствовать вас! – низко склонившись, промолвил Сюань цзан, поспешив навстречу монаху.

Священнослужитель ответил на приветствие, и они уселись, как и полагалось, по старшинству.

– Мои послушники сказали мне о том, что к нам прибыл из Китая посланец Танского императора, – промолвил наставник. – И я поспешил приветствовать вас, почтенный отец.

– Простите великодушно за то, что мы без предупреждения нарушили ваш покой, – отвечал Сюань цзан.

– Стоит ли об этом говорить! – возразил монах. – Скажите, пожалуйста, далеко отсюда до Китая 

– От Чанъаня до границы я проехал более пяти тысяч ли, – отвечал Сюань цзан. – Когда проезжал через Пограничную гору, небо послало мне ученика. Мы миновали Западное государство Хами, ехали два месяца, затем проделали еще пять шесть тысяч ли, и вот очутились в этих местах.

– Значит, всего вы проехали десять тысяч ли, – сказал наставник. – А я так и прожил свою жизнь, никогда не выезжая из монастыря. Вот уж поистине живешь как бесплодная смоковница, сидишь, словно в колодце, и видишь только клочок неба над собой.

– А разрешите спросить, сколько вам лет, почтенный наставник  – спросил Сюань цзан.

– Да вот исполнилось двести семьдесят, – отвечал наставник. – Значит, ты приходишься мне праправнуком, – вмешался в разговор Сунь У кун.

– Веди себя пристойнее! – одернул его Сюань цзан, покосившись на него. – Надо думать, когда говоришь. Тебе бы только оскорблять человека.

– А сколько вам, почтенный господин, лет  – в свою очередь спросил Сунь У куна наставник.