– Ну, а как ты думаешь, сможешь ты в конце концов одолеть его – спросил Трипитака.
– Вряд ли, – отвечал Сунь У кун. – Силы у нас, пожалуй, равны.
Прочитав пригласительную карточку, Трипитака передал ее смотрителю.
– А ваш наставник, вероятно, тоже был волшебником – спросил он.
Смотритель упал на колени:
– Почтенный отец, – взмолился он, – наш наставник был человеком. Однако Черный волшебник путем совершенствования овладел человеческой сущностью и постоянно приходил к настоятелю беседовать о священных книгах. Кроме того, он обучил нашего учителя искусству подчинения духа. Так они и стали друзьями.
– Нет у этих монахов никакой волшебной силы, – вмешался в разговор Сунь У кун. – Голова у них торчит вверх, ноги обычные, ступают по земле. Они толще меня. А это тоже говорит о том, что они не духи. Однако взгляните, на карточке написано: Почтенному храброму медведю . Это значит, что в настоятеле, несомненно, сидит Дух медведя.
– Я слышал, что в старину люди говорили, будто обезьяны и медведи относятся к одной породе зверей, – сказал Трипитака. – Как же мог он превратиться в духа
– Стал же я, с вашей точки зрения относящийся к породе зверей, Великим Мудрецом, равным небу, – со смехом сказал Сунь У кун, – так чем же он хуже меня Ведь всякое живое существо на земле, имеющее девять отверстий, может путем само – усовершенствования, достичь бессмертия.
– Ты только что сказал, что способности у вас одинаковы, – возразил Трипитака. – Как же, в таком случае, ты сможешь одолеть его и отобрать рясу
– Э, не беспокойтесь! – успокоил Трипитаку Сунь У кун. – Я знаю, что делать.
Пока они беседовали, монахи накрыли на стол и пригласили учителя с учеником поесть. После ужина Трипитака с фонарем в руках отправился на отдых в передний храм. Монахи расположились на ночлег вдоль стен, во временно устроенных шалашах. Задние помещения – покои наставника – они уступили старшим священнослужителям. Ночь прошла спокойно. Вот что рассказывается о ней в стихах!
Чертогов неба линия сверкала
Волшебной, безупречной чистотой,
Небесная Река пересекала
Все небо полосою золотой.
Но россыпь звезд не только в черном небе, –
Их огоньки дрожат в реке земной,
Умолк в горах веселый птичий щебет
И мир уснул, объятый тишиной.
Померк костер рыбачий, пепла грудой
Вдали едва его отмечен след,
И в пагоде высокой, перед Буддой
Угас лампадки благодатный свет.
Еще вчера здесь гонга медь гудела,
Звал барабан остатки сил напрячь,
Сегодня ночью в храме опустелом
Лишь слышатся стенания да плач…
Но Трипитака, почивавший в храме бодисатвы Гуаньинь, спал беспокойно. Все его мысли были сосредоточены на рясе. Повернувшись на бок и взглянув в окно, он вдруг увидел, что забрезжил рассвет. Он быстро встал и позвал:
– Сунь У кун! Уже светло! Иди скорей за рясой!
Сунь У кун одним прыжком вскочил с постели. Монахи уже принесли воду для умыванья.
– Смотрите, как следует прислуживайте моему учителю, – приказывал им Сунь У кун, – а я снова отправляюсь в путь. Встав с постели, Трипитака остановил его:
– Ты куда идешь
– По моему, бодисатва Гуаньинь довольно беззаботна, – не отвечая на вопрос, сказал Сунь У кун. – В ее честь здесь воздвигнут прекрасный монастырь, возжигаются благовония, а она допускает, чтобы по соседству жил какой то волшебник. Я сейчас отправлюсь к Южному морю. Найду ее и скажу, чтобы она прибыла сюда сама и отобрала у волшебника рясу.
– А когда ты вернешься – спросил Трипитака.
– Если успею, вернусь, когда вы еще будете завтракать, – сказал Сунь У кун. – Могу и задержаться. Но к полудню непременно буду здесь. Вы не беспокойтесь, монахи будут хорошо служить вам. Итак, я отправляюсь.
