Морской простор лазурный, необъятный

От синевы небес неотделим,

И залиты сияньем благодатным

Вершины гор и глубина долин.

И с яростью сшибаясь непрестанно,

Валы швыряют хлопья пены вверх,

И в сумраке прибрежного тумана

Ликующий и ясный день померк

Как гром, прибой грохочет небывалый,

Великолепна неба красота

Там радуг многоцветных покрывало

Раскинулось над пиками хребта,

Цвета переливаются и гаснут,

И снова – алость, желтизна и синь…

На море Южном есть утес прекрасный,

Его ты взором пристальным окинь –

Там Гуаньинь в блаженстве обитает

И, красоты исполнен неземной,

Хребет вершины грозные взметает

До неба достающею стеной.

Колышет ветви ветер, свеж и ласков,

Траву, которой мягче нет нигде,

И солнца светлый круг на небе ясном

Горит как лотос золотой в воде.

И на дворцовой черепичной крыше

Глазурь необычайной красоты,

И двери в грот, где звук прилива слышен,

Сплошь покрывают черепах щиты.

В густой тени под веткой тополиной

Рой попугаев весел и болтлив,

А у бамбука, где кричат павлины,

На листьях фиолетовый отлив.

 

Сунь У кун долго любовался всей этой красотой и никак не мог налюбоваться. Наконец он на облаке опустился у бамбуковой рощи. Тут его встретили небожители и обратились к нему с такими словами:

– Бодисатва говорила нам, что Великий Мудрец встал на путь Истины, и даже оповестила всех об этом. Сейчас вы должны охранять Танского монаха. Как же вам удалось выбрать свободное время и прибыть сюда 

– Именно потому, что я охраняю Танского монаха, я и хотел побеспокоить бодисатву. Дело в том, что мы с учителем попали в затруднительное положение.

Тут дух хранитель вошел в пещеру и доложил бодисатве о приходе Сунь У куна. Бодисатва приказала ввести его. Войдя в пещеру, Сунь У кун подошел к лотосовому трону и приветствовал бодисатву поклоном.

– Зачем ты явился  – спросила бодисатва.

– В пути мы с учителем зашли в монастырь, выстроенный в честь тебя. Народ приносит тебе жертвы. А ты позволила волшебнику – Духу черного медведя поселиться рядом с монастырем и выкрасть рясу моего учителя. Я много раз пытался отобрать у него рясу, но не смог, и сейчас прибыл специально для того, чтобы просить у тебя помощи.

– Ну что за невежественная обезьяна! – возмутилась бодисатва. – Как ты смеешь так со мной разговаривать и требовать, чтобы я спасала вашу рясу  Из за тебя все и получилось. Зачем тебе понадобилось хвастаться этой драгоценностью и показывать ее простым смертным, да вдобавок ко всему вызывать ветер и раздувать пожар  Ведь ты сожгла мой монастырь Задерживающихся облаков. А теперь явилась сюда и поднимаешь шум.

Сун У кун понял, что бодисатве известно все, что было, и все, что будет, и поспешно опустился на колени.

– О бодисатва! – воскликнул он. – Прости твоему сыну грехи! Все это правда. Но я осмелился побеспокоить тебя, милостивая бодисатва, лишь потому, что волшебник ни за что не хочет отдавать рясы, а учитель сердится и грозит заклинанием, от которого у меня голова раскалывается на части. Яви свое милосердие, помоги отобрать у волшебника рясу, и мы сможем продолжать свой путь.

– Этот волшебник обладает огромной силой и, пожалуй, не уступит тебе. Но ради Танского монаха я, так и быть, отправлюсь вместе с тобой.

Тут Сунь У кун снова склонился перед бодисатвой, выражая ей свою глубокую признательность, и затем вслед за ней вышел из пещеры. Сев на радужное облако, они вмиг очутились у горы Черного ветра и здесь спустились вниз. Направляясь по тропинке к пещере, они вдруг заметили даоса, который появился из за склона горы. В руках у него было стеклянное блюдо, а на блюде лежали две пилюли бессмертия. Чрезвычайно обрадованный этой встречей, Сунь У кун выхватил свой посох и с размаху так стукнул даоса по голове, что у того вылетели мозги и фонтаном брызнула кровь.