Итак, волшебник, превратившись в луч света, умчался, а Великий Мудрец на радуге пустился в погоню за ним. Вдруг перед ними, словно из под земли, выросла гора. В тот же миг волшебник, превратившись в большой красный луч, принял свой настоящий облик, ринулся в пещеру и, схватив там грабли с девятью зубьями, выбежал, готовый к бою.

– Ах ты низкая тварь! – заорал Сунь У кун. – Откуда ты взялся  И каким образом узнал, кто я такой  Ну, показывай, на что ты способен, тогда я пощажу тебя.

– Даже тебе неизвестно, на что я способен! – отвечал волшебник. – Иди ка сюда, держись крепче и слушай, что я тебе скажу.

 

Я с малых лет был по натуре грубым,

В невежестве не чувствовал стыда,

И более всего мне было любо

Укрыться от постылого труда.

Себя улучшить я и не пытался,

И жажда истин не владела мной, –

Потокам грез неясных отдавался

Под солнцем – днем, а ночью – под луной.

Но вот однажды, предаваясь лени,

Я праведного мужа повстречал,

И он, радея о моем спасенье,

Меня в беседах долгих поучал.

Он к чистой жизни звал искать дорогу,

Остерегал – не падать в бездну зла

Ведь те, кто посвящает жизнь пороку, –

Вершат грехи, которым нет числа!

Как небо ни гневи, а неизбежно

Приходит смерть – и ты познаешь страх.

Но думать будет поздно, безнадежно

О трех путях и о восьми концах.

В словах священных мощь была такая,

Что я с себя стряхнул мирскую грязь,

И стал трудиться, искренне раскаясь,

К Познанью вечной тайны устремясь.

Любви к учителю я преисполнен! –

Нет. Гнев его мне не принес вреда:

Он отвратил меня от Преисподней

И указал небесные врата.

И познавал я  девять превращений 

И эликсир бессмертья получал,

Охваченный неистощимым рвеньем,

Над книгами склоняясь по ночам…

Меня туманы в небе окружили

Сияющей цветною пеленой,

Наполнились здоровой силой жилы –

И вход в чертог открылся предо мной.

Там был устроен лучезарный праздник

В честь моего прихода, – и вокруг

Бессмертные расселись, сообразно

Ступеням рангов и былых заслуг.

Я оказался равен им по чину –

И подошла Небесная река,

Чтоб опуститься мог в ее пучины

И в бой водить подводные войска!

Когда уж безупречным все казалось,

Царицы день рожденья наступил, –

И в заводях Нефритового зала

Толпа придворных собралась на пир.

Но там вино мой разум одолело

И пробудило мой свирепый нрав…

Я все громил направо и налево,

Я буйствовал, рассудок потеряв.

Я в тот дворец, где крылся холод вечный,

Посмел ворваться в ярости слепой…

Небесных фей я видел рой беспечный,

Был окружен их шумною толпой.

Едва я очутился вместе с ними,

Как сердце охватил любовный пыл:

Не совладав с желаньями земными,

Я дерзко и бесстыдно поступил.

Запретное казалось мне возможным…

Не ведая, где чистота, где грех,

Чан Э я выбрал из толпы наложниц.

Схватил и обнял на виду у всех.

Я долго умолял ее, но тщетно!

И, все сбивая на своем пути,

Я стал метаться в страсти безответной,

Не в силах утешенье обрести.

Я так тогда разбушевался дико,

Что потерял и выход из палат,

И получил Нефритовый владыка

Об этом от чиновника доклад.

Такой осадой был дворец обложен,

Что ускользнуть не мог бы ветерок…

Вот так поступок мой неосторожный

Меня на гибель верную обрек!

Я крепко схвачен был волшебной стражей,

Но продолжало действовать вино, –

И предстоящий суд мне не был страшен,

Что ждет меня, – мне было все равно.

Предстал я на допросе перед троном,

Охраной огражден со всех сторон, –

И тут же, в соответствии с законом,

К жестокой казни был приговорен.

И ждал я смерти, ужасом объятый…

Но вдруг придворных дрогнули ряды, –

И вышел неожиданный ходатай:

Дух милосердный Золотой звезды.

Его слова не прозвучали даром

И жизнь мою ничтожную спасли,

Но молотом две тысячи ударов

Мне палачи по телу нанесли.

С костями перебитыми, без кожи,

В мученьях я познал вину свою,

И сброшен был в поместье у подножья

Горы Фулинь, – и превращен в свинью…

Преступника молва не пощадила,

И, зная жизнь мою, не мудрено

Понять, за что мне  Жесткая щетина 

В округе было прозвище дано!