– Ты совершенно прав, – согласился с ним Сунь У кун. После этого все вошли в первые ворота. На вторых воротах висела надпись, оставшаяся с предыдущего нового года:  Обиталище никогда не стареющих небожителей, счастливая страна вечно живущих даосов .

– Эти даосы такими громкими словами просто хотят запугать людей, – рассмеявшись сказал Сунь У кун. – Пятьсот лет назад, когда я устроил дебош в небесных чертогах, я не видал ничего подобного даже на воротах дворца самого великого Лао цзюня.

– А ты не обращай внимания и входи, – посоветовал Чжу Ба цзе. – Кто знает, может быть, эти даосы действительно имеют какие нибудь особые заслуги.

И вот, когда они уже вошли во вторые ворота, то увидели двух молодых отроков, быстро идущих им навстречу.

 

Их облик жизнерадостности полон:

Прически в виде круглого пучка,

Откинулись халатов легких полы,

И вьются перья рукавов слегка.

Тугие пояса у стройных талий,

На пряжке толстой золотой дракон,

И туго верх соломенных сандалий

Затянут тонким шелковым шнурком.

Весь вид их и спокоен и изящен,

И всяк поймет, взглянув на них едва,

По лицам, смертным не принадлежащим,

Что перед ним два юных божества.

 

Низко кланяясь, отроки вышли навстречу гостям и приветствовали их:

– Почтенный учитель! Простите, что мы раньше не вышли встретить вас. Пожалуйста, проходите!

Сюань цзан был обрадован таким приемом и, следуя за послушниками, прошел в центральный храм, который состоял из пяти залов, с дверьми решетчатыми сверху и глухими снизу. Послушники открыли дверь и ввели Сюань цзана в зал. На стене висели два огромных разукрашенных иероглифа  Небо и земля . Рядом стоял небольшой жертвенный столик, покрытый красным лаком, с инкрустациями, а на столике – две золотые курильницы и ароматные свечи для возжигания.

Сюань цзан подошел к столику и зажег свечи. Затем он трижды обошел зал по кругу и, обернувшись, сказал:

– Святые послушники! Ваш монастырь расположен на Священной границе с Западом. Почему же вы не приносите жертвы трем даосским божествам, четырем императорам и всем служителям даосского неба, а лишь возжигаете фимиам Небу и Земле 

– Не станем обманывать вас, учитель, – с улыбкой отвечали послушники, – видите эти два иероглифа: так вот, мы считаем, что поклоняться следует только верхнему. И все это благодаря нашему учителю.

– Что же он сделал  – спросил Сюань цзан.

– Три даосских божества – приятели нашего учителя, – отвечали послушники. – Четыре императора – его старые друзья. Девять светил – его младшие потомки, а Юань чэн просто гость.

Услышав это, Сунь У кун так расхохотался, что даже упал.

– Слушай, брат! Ты чему смеешься  – спросил Чжу Ба цзе.

– Вот все говорят, что я один морочу голову, – отвечал Сунь У кун. – Но эти отроки врут еще более беззастенчиво. – А где же ваш учитель  – спросил Сюань цзан.

– Учитель получил приглашение от высшего даосского божества во дворец Мило, который расположен в высших небесных сферах, и слушает там проповедь  Пути и следствия хаотического начала .

Тут Сунь У кун не мог сдержать негодования:

– Стыда у вас нет! – крикнул он сердито. – Да перед кем это вы решили выкидывать свои штучки  Нечего хвалиться и молоть всякую ерунду! Да знаете ли вы, какие небожители обитают во дворце Мило  Станут приглашать туда таких скотов, как вы!

Видя, что Сунь У кун пришел в ярость, и опасаясь скандала или драки, Сюань цзан поспешил вмешаться.

– Сунь У кун, перестань спорить, – сказал он. – Мы как пришли сюда, так и уйдем. Ведь не зря говорит пословица:  Ворон ворону глаз не выклюет . Раз их учителя нет дома, зачем подымать шум  Ты пойди за ворота, попаси коня. Ша сэн присмотрит за вещами, а Чжу Ба цзе пусть достанет из тюка пшено и попросит разрешения приготовить на очаге еду. Перед уходом мы расплатимся с ними, и все будет в порядке. А сейчас займитесь каждый своим делом и дайте мне немножко отдохнуть. Подкрепимся и пойдем дальше.

После этого Сунь У кун, Ша сэн и Чжу Ба цзе занялись своим делом. А Мин юе и Цин фын остались очень довольны.

– Какой замечательный монах! – говорили они. – Он как святой с Запада, явившийся к нам. Истинную природу не скроешь. Наш учитель велел оказать хороший прием Танскому монаху и в доказательство своей дружбы к нему сказал, чтобы мы угостили его плодами дерева жизни. Однако он предостерегал нас от скандала, который могут учинить его спутники. И действительно, уж очень дерзкие и грубые у него ученики. Хорошо, что он услал их отсюда, а то нельзя было бы даже показать плод дерева жизни.

– Вот что, брат, – сказал тут Цин фын. – А ведь мы, собственно говоря, и не знаем, действительно ли этот монах старый друг нашего учителя. Надо будет как следует порасспросить его, а то как бы не вышло ошибки.