И отвратительный белеет клык,

А цвет волос взлохмаченных багрян,

Как будто кто  то вылил в них румян.

И загнут нос, как попугая клюв.

Звездоподобен взор его, блеснув,

А ноги скрученные сплетены,

Как корни, что сползают с вышины.

Был желтый шелковый халат на нем,

Как риза, весь в узоре золотом,

И оборотень меч в руках держал,

И лезвием огнистым угрожал.

На камне этот злобный дух сидел,

Был камень ложа гладок, чист и бел.

Лукавый дух был – небольших чинов:

Таких, как он, не счесть, что муравьев.

Он старым был – таких не счесть, как пчел,

Но сколько он величья приобрел!

Все звали его старшим и отцом.

Он каждый месяц угощал винцом

И разливал на новоселье чай.

Когда же власть являл он невзначай,

В одно мгновенье, облетал он мир…

Даосы – жизни варят эликсир,

Удавы и драконы в чаще спят,

И птицы в диких зарослях свистят.

Где боги обработали поля,

Родит там перлы белые земля;

А здесь ведет в пещеру тесный вход;

Хотя неглавный ад пришельца ждет,

Но якша Ню  тоу правил в том аду

Всем мимо проходящим на беду.

 

Увидев это чудовище, Сюань  цзан от страха даже оступился: тело его ослабло, ноги подкосились. Он хотел тут же скрыться, но дух, который все знал, все видел и все слышал, открыл в этот момент свои огненные глаза и крикнул:

–  Эй, ребятки, посмотрите, кто это там у ворот  

Один из духов, вытянув шею, выглянул и, увидев лысого монаха, бросился докладывать об этом своему повелителю:

–  Великий князь, за воротами какой  то монах. У него круглая голова и полное лицо. Уши его свисают прямо на плечи! Кожа у него нежная. Замечательный монах!

Услышав это, волшебник рассмеялся от удовольствия.

–    Когда мухи садятся змее на голову, это все равно, что пища сама лезет в рот  ,  – сказал он.  – Вы вот что, ребятки, схватите его да тащите сюда поскорее. А я уж вас поблагодарю как следует.

Не успел он договорить, как его подчиненные бросились выполнять приказ. Сюань  цзану хотелось бы сейчас стрелой лететь по воздуху, однако от страха он едва волочил ноги. К тому же горная дорога была крута и опасна, а лес утонул во мраке. Духи быстро схватили Сюань  цзана и потащили обратно.

 

Когда дракон застрянет на мели,

То потешаются над ним и раки;

Когда покинет тигр дремучий лес,

То на равнине рвут его собаки.

Пусть встретят даже добрые дела

Различные преграды и препоны,

Но кто в таких же затрудненьях был,

Как Трипитака, к цели устремленный  

 

Положив монаха у входа, духи вбежали внутрь.

–  Великий князь!  – радостно воскликнули они.  – Мы притащили монаха.

Между тем старый волшебник уже успел бросить взгляд на Сюань  цзана. Гордо посаженная голова монаха и его величавая осанка произвели на волшебника отличное впечатление.

  Благородные монахи, несомненно, люди высшего порядка,  – подумал он про себя,  – и с ними действовать просто нельзя. Если я не проявлю все свое могущество, он может и не покориться мне  .

И он тотчас же принял грозный вид. Огненные усы и борода его стали торчком, кроваво  красные волосы поднялись дыбом, глаза вот  вот готовы были выскочить из орбит.

–  Тащите его сюда!  – загремел волшебник.

Все духи  прислужники в один голос откликнулись:

–  Слушаемся!  – и тут же втащили Сюань  цзана. Не зря говорит пословица:   Когда идешь под низким карнизом, приходится нагибать голову  . Так и Сюань  цзану ничего другого не оставалось, как сложить руки для приветствия и совершить перед волшебником поклоны.