Трипитака стоял, прислонившись к воротам, с непокрытой головой, одетый в буддийскую одежду, сшитую из двадцати пяти полос разной материи. На ногах его были особые, монашеские, туфли, насквозь промокшие и покрытые грязью.

–  Мало, видно, били тебя!  – разгневался настоятель, обращаясь к монаху.  – Ты что же, не понимаешь, что я имею священнический сан и могу встречать только сановных людей, приезжающих сюда возжечь фимиам, Зачем же ты вводишь меня в заблуждение   Ты только взгляни на его физиономию, и сам увидишь, что он не отличается особой честностью. Скорее всего это просто бродячий монах. А сейчас время позднее, вот он и решил напроситься к нам на ночлег. Да разве можем мы пустить его   Сказал бы ему, чтобы пристроился где  нибудь под верандой в передних помещениях, вместо того чтобы беспокоить меня!

С этими словами он повернулся и ушел обратно. Трипитака все это слышал, и глаза его наполнились слезами.

  Ну что я за несчастный человек! Правильно говорят люди:   Покидающие родные места подвергаются презрению  , Я с малых лет покинул мир и постригся в монахи. Я никогда не поклонялся кумирам, не ел скоромного, не имел дурных мыслей. При чтении священных книг не таил в душе злобы или дурных побуждений. Я никогда не разрушал кирпича или черепицы на крышах храмов Будды и никогда не повредил позолоты на лицах священных архатов. И, несмотря на все это, я все же очень несчастный человек! Не знаю, в каком перевоплощении я согрешил перед небом и землей и за что небо посылает мне всю жизнь злых людей! Ну ладно! Можно было отказать нам в ночлеге – и дело с концом. Но зачем говорить такие оскорбительные слова и предлагать нам устраиваться где  то под верандой! Хорошо еще, что этого не слышал Сунь У  кун. Попробовал бы ты сказать все это ему, он угостил бы тебя своим посохом, осталось бы от тебя одно мокрое место! Ну, хватит!  – сказал он тут.  – Недаром говорит пословица:   Для людей прежде всего необходимо знание обрядов и музыки  . Пойду попрошу его еще. Посмотрим, что он скажет  .

С этими словами Трипитака пошел вслед за настоятелем и, остановившись в дверях кельи, увидел, что тот уже разоблачился и сидит там, шумно дыша; нельзя было понять, что он делает: то ли читает псалмы, то ли переписывает законы. Во всяком случае, стол его был завален всякого рода бумагами. Не смея войти внутрь, Танский монах остановился перед дверью и, почтительно склонившись, громко произнес:

–  Почтенный настоятель! Ваш ученик приветствует вас и хочет обратиться к вам.

Монах, нисколько не скрывая, что появление непрошеного гостя не радует его, в ответ на приветствие лишь пробормотал:

–  Откуда пришел  

–  Ваш покорный слуга по повелению китайского императора Великих Танов следует на Запад, чтобы поклониться Будде и попросить у него священные книги – отвечал Трипитака.  – Сейчас уже поздно, и мы очень просим пустить нас переночевать. Завтра с рассветом мы двинемся дальше. Будьте милостивы, господин настоятель, приютите нас.

Выслушав его, настоятель только теперь поднялся со своего места.

–  Так вы и есть Танский монах Трипитака    – спросил он.

–  Ваш покорный слуга перед вами,  – отвечал Трипитака.

–  Вы говорите, что идете в Индию за священными книгами,  – сказал хозяин,  – почему же вы избрали такой странный путь  

–  Я совсем не знаю здешних мест,  – отвечал Трипитака.

–  По прямой дороге на Запад, примерно в пяти ли отсюда,  – продолжал настоятель,  – есть постоялый двор: там можно остановиться на ночлег и поесть. А здесь у нас нет никаких удобств.

–  Уважаемый господин настоятель,  – сказал Трипитака, ложив почтительно ладони рук.  – В старину говорили:   Буддийские и даосские монастыри – это почтовые станции для монахов. Если увидишь горный храм, то знай, что там для тебя найдется три шэна1 риса  . Что же побуждает вас отказать нам в приюте  

–  Уж очень ты бойкий на язык, бродячий монах!  – выйдя из себя, заорал настоятель.

–  Что вы хотите этим сказать    – удивился Трипитака.

–  Древние люди говорили,  – ответил на это настоятель,  –   когда тигр входит в город, все закрывают ворота, хотя, может быть, он никого не укусит, но дурная слава уже давно закрепилась за ним  .

–  Я что  то не совсем понимаю,  – произнес Трипитака.

–  Сейчас объясню,  – оказал настоятель.  – Несколько лет назад к нашему монастырю пришли странствующие монахи, которые также расположились у ворот. Я увидел, что они продрогли; одежонка на них была рваная, ноги – босые, голова – непокрытая. Меня охватила жалость, я пригласил. их в келью, усадил на почетное место, распорядился, чтобы их накормили. Более того, я велел дать каждому из них старую одежду и оставил их пожить здесь на несколько дней. Кто мог подумать, что они, позарившись на привольное житье, проживут у нас несколько лет. Ну, и это еще ничего, жили бы себе и жили, так ведь начали творить всякие непотребные дела.

–  Что же именно они делали, позвольте вас спросить    – поинтересовался Трипитака.

–  А вот послушай,  – сказал монах.