Ша  сэн обещал в точности выполнить указание. Тогда Сунь У  кун обратился к Трипитаке.

–  Учитель,  – молвил он.  – Долина, которую мы видим, непредвещает ничего хорошего, она грозит бедой. Ни в коем случае не двигайтесь с места, пока я буду ходить за подаянием.

–  Ну, об этом можешь не говорить,  – отвечал Трипитака.  – Только смотри возвращайся быстрее. Я буду ждать тебя здесь.

Сунь У  кун совсем уж было собрался уйти, но снова вернулся и подошел к Трипитаке.

–  Учитель,  – сказал он,  – я знаю, что человек вы не очень усидчивый и вот ради вашей безопасности решил применить средство, оберегающее вас.

С этими словами он взял свой посох с золотыми кольцами и, взмахнув им несколько раз, начертил на земле круг. Затем он велел Трипитаке занять место в середине, а Чжу Ба  цзе и Ша  сэну встать рядом с учителем и охранять его. Коня и вещи он приказал поместить тоже в кругу. Затем он сложил ладони рук и произнес, обращаясь к Трипитаке:

–  Круг, который я начертил, все равно, что бронзовая или железная стена. Ни хищный зверь, ни злой дух или оборотень не сможет приблизиться к вам. Но вы не должны выходить за пределы этого круга. Если будете сидеть спокойно, ничего с вами не случится. Но стоит выйти из круга,  – и с вами непременно произойдет беда. Смотрите же, твердо помните, что я сказал. А теперь желаю вам всяческого счастья!

Трипитака обещал выполнить все, что велел Сунь У  кун, и вместе с обоими учениками разместился в середине круга. А Сунь У  кун, вскочив на облако, отправился в селения собирать подаяние. Он летел к югу и вдруг увидел дремучий лес с вздымающимися к самому небу старыми деревьями.

Оказалось, что это селение. Сунь У  кун опустился на землю и стал пристально осматриваться кругом. И что же он увидел:

 

Реденький бамбук под ветром гнется,

И квадратный замерзает пруд

Снег присыпал густо ветви ивы;

Рядом сосны пышные растут.

И солома этих бедных кровель,

Хвоя горделивая сосны –

В тонком серебре,  – наполовину

Белым снегом запорошены.

Вдоль оград уже цветут нарциссы,

С крыш сосульки льдистые висят,

И хотя свистит холодный ветер,

Но несет он дивный аромат

Все кругом еще покрыто снегом;

Догадаться не сумеешь ты,

Где благоухают зимней сливы

Лепестки раскрывшие цветы.

 

Сунь У  кун медленно двигался вперед, любуясь деревней. Вдруг он услышал скрип калитки плетеных ворот: на улицу вышел старик в ветхой буддийской рясе. В руках у него был посох из растения ли. На голове – меховая шапка из овчины На ногах – туфли из камыша. Опираясь на посох, старик посмотрел на небо и сказал:

–  Ветер подул с северо  запада, значит, завтра будет ясная погода.

Не успел он договорить, как из  под ног у него выскочила маленькая собачонка, которая, набросившись на Сунь У  куна, залилась звонким лаем. Тут только старик обернулся и увидел Сунь У  куна, а тот, держа чашку для сбора подаяний, обратился к старику со следующими словами:

–  Милостивый благодетель! Я ученик Танского монаха, который по повелению китайского императора идет на Запад поклониться Будде и взять у него священные книги. И вот, когда мы очутились неподалеку от вашего драгоценного дома, моего учителя стал мучить голод. Поэтому  то я и пришел в ваш почтенный дом попросить подаяния.

Выслушав Сунь У  куна, старик только покачал головой и, отвесив поклон, опираясь на посох, сказал.

–  Погодите, почтенный монах, говорить о подаянии. Вы, верно, сбились с пути.

–  Нет, мы не сбились с пути,  – отвечал Сунь У  кун.

–  Да ведь путь в Индию проходит далеко к северу,  – продолжал старик.  – Отсюда это не меньше тысячи ли. Почему же вы идете не там, где следует  

–  Вы правы,  – подтвердил Сунь У  кун,  – путь в Индию лежит к северу отсюда. Мой учитель как раз и находится сейчас там и ожидает моего возвращения.

–  Что за вздор ты несешь, монах,  – удивился старик.  – Как может твой учитель ждать тебя там   Ведь для того чтобы добраться оттуда к нам, то есть пройти расстояние в тысячу ли, даже очень хорошему ходоку потребуется не менее семи дней, да столько же, чтобы вернуться. За это время твой учитель может умереть с голоду.

–  Не стану обманывать вас, милостивый благодетель,  – отвечал улыбаясь Сунь У  кун,  – я только что оставил своего учителя. Для того чтобы добраться сюда, мне потребовалось ровно столько времени, сколько нужно для того, чтобы выпить чашку горячего чая. Ну, а если я сейчас получу подаяние, то успею вернуться к обеду.

–  Да ты не монах, а черт или дух!  – испуганно воскликнул старик и бросился бежать прочь.

–  Куда вы, благодетель!  – схватив его за руку, сказал Сунь У  кун.  – Вы лучше подайте что  нибудь, только поскорее!

–  Ничего я тебе не дам, ничего,  – заявил старик.  – Ты лучше обратись в другой дом!

–  Ну как же так, благодетель, вы, верно, не понимаете, что говорите! Ведь вы сами сказали, что от того места, где находится мой учитель, до вас тысяча ли. Что же будет, если я пойду в другой дом   Это значит, что мне снова нужно будет проделать тысячу ли. В таком случае мой учитель действительно может умереть с голоду.

–  Скажу вам правду,  – промолвил тут старик,  – семья у меня семь душ. Мы только что запустили в котел три шэна риса. Но рис еще не готов. Ты сходи  ка сперва в другие дома, а потом уж вернешься сюда.

–  Еще в старину люди говорили:   Чем ходить по нескольким домам, лучше подождать в одном  . Так вот я лучше подожду.

Подобная навязчивость разозлила старика, и он, взмахнув своим посохом, семь раз ударил Сунь У  куна по лысине. Однако Сунь У  кун не обратил на это никакого внимания, ощущая лишь легкий зуд.

–  Да что за башка у этого монаха!  – с удивлением воскликнул старик.

–  Вот что, почтенный человек,  – произнес со смехом Сунь У  кун.  – Ты можешь колотить сколько тебе вздумается, но запомни, сколько раз ты меня ударил. За каждый удар с тебя причитается один шэн рису, а потому не торопись и считай как следует.

Старик был до того напуган, что даже бросил свой посох и с криком:   Черт! Черт!   – вбежал во двор и захлопнул ворота. Его крик напугал всех домочадцев, и они, дрожа от страха, поспешно бросились закрывать все входы и выходы.