Двум полумесяцам подобны бровки,

А волосы на маленькой головке

Нежнее шелка и темнее ночи.

Приспущены узорные чулочки –

Их видом невозможно не плениться:

На туфлях островерхие носочки

Изогнуты, что клюв у хищной птицы.

Разбросаны цветы и листья сливы

По платью бледно   розового цвета,

Поверх – доспехи легкие надеты

И облегают стан ее красиво.

Она стройней, бесспорно, и милее

Цзюй   цзи самой и девушек Тяньтад:

Ее лицо и без румян алее

Зари, что светит, утро возвещая.

 

Четверо старцев при виде волшебной феи встали и вежливо спросили ее:

–   Откуда пожаловала, фея Абрикосов   

Красавица поздоровалась со старцами, пожелав им счастья и благополучия, а затем сказала:

–   Я узнала, что у вас здесь дорогой гость, с которым вы вместе пируете, а потому и пришла. Осмелюсь просить вас провести меня к нему.

Гун восемнадцатый, указывая рукой на Танского монаха, сказал:

–   Вот он, наш дорогой гость! И вести вас никуда не нужно!

Танский монах склонился в поклоне, не осмеливаясь произнести ни слова:

–   Подать сюда чаю, живей!   – крикнула красотка.

Сразу же появились еще две молодые девицы в желтых одеждах, которые несли красные лаковые подносы. На подносах были установлены шесть чашек из тонкого фарфора с диковинными плодами. На плодах лежали ложечки. Кроме того, девушки принесли с собой большой железный чайник в светлой медной оправе, из которого шел приятный аромат. Фея разлила чай, а затем, улыбнувшись и полуобнажив свои прелестные белоснежные зубки, похожие на дольки весенней луковицы, подала первую чашечку Танскому монаху. После этого она поднесла чай четырем старцам и, наконец, налила себе.

–   Отчего же ты не садишься      – спросил фею Лин Кун   цзы.

Красавица только тогда села вместе с ними. Затем она встала и спросила:

–   Не поделитесь ли вы, уважаемые старцы, вашими прекрасными стихами, которые, несомненно, сложены при встрече   

Фу Юнь   соу ответил:

–   У всех у нас уж очень бедный, грубый язык. Зато гость наш, мудрый монах из Танского государства,   – истинный поэт. Вот кому действительно можно позавидовать.

–   Прошу, если только вы не поскупитесь, поделиться со мною,   – сказала фея.   – Мне очень хочется послушать!

Тут все четыре старца рассказали красавице, какие стихи прочел Танский монах в первый и во второй раз, а также передали ей поучения монаха о способах созерцания.

Лицо волшебницы расцвело, как прелестный цветок весною. Обратившись ко всем присутствующим, она смущенно сказала:

–   Я не обладаю талантом и не вправе отнимать у вас время. Но, услышав такие прелестные стихи, не могу оставить их без ответа. Постараюсь, как смогу, сложить в честь гостя хоть один стих. Как вы отнесетесь к этому   

И, не дожидаясь ответа, она стала нараспев читать свой стих:

 

Когда великий царь У   ван еще на свете жил,

Мой нежный вид и стройный стан уже прославлен был.

Под сень мою Конфуций сам с друзьями приходил.

Моим румянцем врач Дун   сянь был некогда пленен,

Им в честь мою был дивный сад плодовый насажден,

Благословением небес казался людям он.

А запах сладкий мой прельстил отшельника Сунь Чу:

Так – всем достойным я мила, коль только захочу…

Но, что бываю и кисла,   – о том я умолчу.

Пусть омывает хладный дождь огонь моих ланит –

Не угасает робко он, но пуще лишь горит:

Он солнцем золотым рожден и душу веселит.

Но жарких испарений яд – страдание мое:

Тускнеет яркий мой наряд, впадаю в забытье,

И переходит в вечный сон земное бытие.

 

Четверо старцев внимательно выслушали стихотворение и похвалили волшебную фею.

–   Очень изящные стихи, в них нет ничего мирского,   – говорили они.   – В каждой строке чувствуется весна. Особенно хороша строка:

 

Пусть омывает хладный дождь огонь моих ланит –

Не угасает робко он, но пуще лишь горит!

 

Подумайте только!

 

Пусть омывает хладный дождь огонь моих ланит –

Не угасает робко он, но пуще лишь горит!

 

Ведь это просто замечательно!

Красавица улыбнулась и тихо ответила:

–   Мне стыдно! Очень стыдно! Разве можно сравнивать мои стихи со стихами мудрого монаха, которые я только что слышала! Они поистине великолепны! О, если бы наш дорогой гость не поскупился еще на одно стихотворение, оно было бы для меня драгоценнее жемчуга и яшмы!

Но Танский монах не посмел ответить. Волшебная фея, желая понравиться, начала кокетничать с ним. Она придвигалась к нему все ближе и, наконец, прижавшись, прошептала:

–   Дорогой гость мой, молчальник! Что, если мы с тобой позабавимся в эту чудную ночь    Ведь человеческая жизнь так коротка! Сколько времени тебе еще суждено прожить   !

Гун восемнадцатый поспешно произнес:

–   Смею уверить тебя, мудрый монах, что наша чудная фея Абрикосов питает к тебе самые возвышенные чувства. Неужели ты откажешь ей    Если ты поступишь подобным образом, значит, ничего не смыслишь в прелестях жизни!