Танский монах обрадовался, он не сел на коня, а пошел пешком вместе с дровосеком и своими учениками. Они шли по извилистой тропинке, и вскоре их взорам представилась скромная хижина дровосека в горах:

 

Каменистая тропка

Травою и мхом поросла,

И опутали узкую дверцу

Густые лианы.

Отовсюду стеснили лачужку

Стволы  великаны,

Исполины  утесы столпились,

И мгла облегла.

Пестрых пташек

Разносится по лесу щебет и свист.

Там приметишь ты сосен огромных

Угрюмую хвою,

Там ты заросли встретишь бамбука

С веселой листвою.

Сколько разных цветов!

И ручей меж цветов серебрист…

И в ущелье седом,

Где туманы клубятся от века,

За стеною бамбука

Лачужка стоит дровосека.

 

Путники издалека увидели старушку, которая стояла у входа, прислонившись к дверце. Слезы струились из ее глаз. Она горько плакала о своем сыне, взывая к духам неба и земли.

Увидев родную матушку, дровосек оставил Танского монаха и побежал вперед. Приблизившись к лачуге, он бросился на колени:

–  Матушка!  – воскликнул он дрогнувшим голосом.  – Твой сын вернулся!…

Старушка обняла сына.

–  Сынок мой!  – заговорила она.  – Уж чего только я не передумала за эти дни, что тебя не было дома! Я уж говорила, что сам властитель горы схватил тебя и лишил жизни. Вся душа моя изныла и сердце изболелось… Раз с тобой ничего не случилось, почему же ты так замешкался и только нынче вернулся домой   Где твои веревки, коромысло, топор  

Дровосек, поклонившись матери до земли, отвечал:

–  Матушка! Меня в самом деле схватил властитель горы и привязал к дереву. Я уж не думал, что останусь в живых. За счастливое избавление от гибели я обязан почтенным отцам  монахам! Вот этот почтенный отец,  – сам архат из восточных земель; он послан Танским императором на Запад, к Будде за священными книгами. Его тоже схватил властитель горы и привязал к дереву. А эти почтенные монахи – ученики архата, обладающие великими волшебными чарами. Они с одного удара убили властителя горы, который оказался оборотнем пятнистого барса. Всех его бесов и бесенят сожгли без остатка. Они же спасли почтенного своего наставника, а заодно и меня, что поистине является милостью, равной Небу по высоте и Земле – по глубине! Если бы не они, я бы погиб. Теперь, наконец, здесь, на горе, воцарится спокойствие, и я смогу ходить без опаски даже глухой ночью.

Старушка, выслушав сына, стала поочередно кланяться Танскому монаху и его ученикам, пригласила их в лачугу и усадила. Там мать и сын стали снова отбивать земные поклоны и благодарить за спасение. Затем они наспех приготовили постное угощение, чтобы накормить монахов в знак благодарности.

–  Брат  дровосек!  – сказал Чжу Ба  цзе.  – Ты не хлопочи и не старайся накормить нас досыта. Я знаю, что ты живешь бедно и твоего достатка едва хватит на одну мою еду.

–  Не скрою от тебя, отец наш,  – сказал дровосек,  – что живу здесь, в горах, действительно очень бедно и не могу угостить тебя изысканными яствами: грибами   сянтань  , грибами   могу   да еще сычуаньским перцем с разными дорогими приправами. Могу только предложить дикорастущие овощи, чтобы хоть как  нибудь выразить вам свою признательность…

Чжу Ба  цзе рассмеялся.

–  Не дразни! Давай что есть, да только поскорее. Мы очень проголодались.

–  Сейчас! Сейчас!  – торопливо ответил дровосек. И действительно, прошло немного времени, и столы и табуретки были вытерты и расставлены, а затем подали еду, которая на самом деле состояла только из блюд дикорастущих овощей и растений.

 

Всех яств я перечислить не берусь!…

Как одуванчики нежны на вкус

Поджаренные!

С уксусом приятны

Накрошенные стебли богудин,

И портулак, как роза, ароматный,

И сладковатый овощ янь чан ин,

Всегда растущий у речной воды.

Побеги нежного, душистого бамбука

Ян цзы бу лая, а на нем ряды

Хрустящих сочных почек.

Вместо лука

Вот ма лань тоу; от него вблизи

Дымится мякоть гоу цзяо цзи.

Здесь горьких трав и сладких трав избыток;

Вкусны кошачьи ушки, и не плох

Лесной отлично сваренный горох.

Размешанные с мякотью улиток

Цзян дао гу и листья ню тан ли

Рядами на простой поднос легли –

С пастушьей сумкой смешаны, в имбирной

Подливе, и дымящейся и жирной.

И няо ин хуа поджарены цветы,

Приятно их глотать с чилимсом вместе.

Пугэня корни оценил бы ты

И цзяо эр коренья и цветы,

Чисомайнян – в румяном, нежном тесте…

А вот   монаха ряса  ; но, заметь,

Ее ты можешь съесть, но не надеть!

Простой травы, ненужной, подзаборной

Немного   дикой конопли   возьми:

Хотя она не ценится людьми,

Но вкусно приготовлена бесспорно.

Густых лесов, лугов нагорных дань –

Хасунь – трава и бяоэр лин дань,

На масле жаренные, пригодятся.

Из чернобыльника густой отвар,

И ароматная трава цинхар,  –

Над ней недаром бабочки кружатся!

Собрать побольше ян эр ту стеблей

И листьев златоцветника легко ведь,  –

Из них без перца и других затей

Отличнейшее блюдо приготовить!

Так скромный дровосек, в лесу собрав

Различных овощей и диких трав,

Добавил постный соус и приправу.

Успел запечь, поджарить и сварить,

И, чтоб своих спасителей почтить,

Устроил пир –

и угостил на славу!