Все жители округа, понимая, что удерживать своих благодетелей больше нельзя, вышли провожать их, неся всевозможные дары, но монахи отказались принять их. Тогда правитель округа, все его приближенные и слуги призвали музыкантов и собрали большую процессию с хоругвями и флагами, которая провожала монахов целых тридцать ли. Люди никак не могли проститься с путниками, утирали слезы и, не отрываясь, смотрели им вслед, не смея возвращаться до тех пор, пока монахи не скрылись из виду.

Вот уж право:

 

В честь паломников  монахов

Монастырь воздвигнут новый.

Сколько там дворов, и храмов,

И величественных зал!

Сунь У  кун, Мудрец могучий,

В небеса опять вознесся,  –

Возвратясь, всему народу

Милосердье оказал.

 

Из последующих глав вы узнаете, когда же, наконец, наши путники предстали перед Буддой Татагатой.

 

в которой повествуется о том, как праведные монахи в княжестве Яшмовых цветов устроили волшебное представление, а также о том, как Сунь У  кун, Чжу Ба  цзе и Ша  сэн обрели учеников

 

И вот Танский монах, радостный и довольный, распрощался с именитым правителем области и, сидя на коне, обратился к Сунь У  куну с такими словами:

–  Просвещенный ученик мой! На этот раз ты совершил дело куда более важное, чем в царстве Нищенствующих монахов, где спас детей от гибели.

–  В том царстве было спасено всего  навсего тысяча сто одиннадцать детей,  – вмешался Ша  сэн,  – а здесь после благодатного дождя, напитавшего почву, тысячи и десятки тысяч людей заживут в достатке! Я сам, в душе, не могу нахвалиться силой волшебства, проникающего до небес, которым владеет мой старший брат в монашестве, а также его милосердием и благодеянием, распространяющимися на всю землю!

Чжу Ба  цзе при этих словах рассмеялся.

–  У нашего старшего братца есть и милосердие и доброта,  – проговорил он,  – но беда в том, что все это лишь показное: так, он вроде и совершает добрые, справедливые дела, а в душе таит зло. Стоит ему только побывать где либо со мною, старым Чжу, он так и норовит погубить меня.

–  Когда это я норовил погубить тебя    – спросил Сунь У  кун.  – Хватит, хватит,  – зло перебил его Чжу Ба  цзе,  – ты всегда только и думаешь о том, чтобы меня связали да подвесили, зажарили или сварили! Вот и теперь, совершил в округе Бессмертного феникса великую милость, облагодетельствовал миллионы людей, казалось бы, можно хоть с полгодика пожить на месте, поводить меня на пиршества, чтобы я мог поесть всласть и досыта, так нет же, торопит да торопит:   Скорей в путь  дорогу!  .

Танский монах, прислушавшись к словам Чжу Ба  цзе, прикрикнул на него.

–  Ишь ты, какой обжора ненасытный, Дурень! Живей шагай и не смей пререкаться!

Чжу Ба  цзе не стал больше возражать, потер морду обеими руками, поправил на плечах коромысло с поклажей и, усмехнувшись, поспешил за наставником и учениками на большую дорогу.

Время летело быстро, словно челнок в ткацком станке, и снова наступила поздняя осень. Только и видно было, как

 

На полях исчезают извилины луж,

И вершины хребта оголились,

И багряные листья, слетая с ветвей,

Как бесчисленный рой, закружились.

Вянет сад, наступает пора хризантем,

Стынет небо громадою синей,

С каждым разом становятся ночи длинней,

По утрам появляется иней.

Каждой ночью сияние яркой луны

Полосой проникает сквозь окна,

И под вечер все чаще над кровлями дым

Синеватые стелет волокна.

Зеркалами озера повсюду блестят,

В них студеные льются потоки,

Запах яблоков белых наполнил сады,

Стали красными стебли осоки.

Мандарины на ветках еще зелены,

Но зато все желтей апельсины.

Блекнет ивовый лист, колосятся хлеба

И косяк пролетает гусиный.

У пустынных селений, в цветах тростника

Отдыхает гусиная стая.

Перед сельской харчевнею куры кричат,

То горох, то бобы собирая.

 

Долго шли наши четверо путников, и вот опять увидели неясные очертания городских стен. Подняв плеть, Танский монах протянул ее и указал вдаль:

–  Сунь У  кун! Погляди! Опять перед нами какой  то город. Не знаю только, что это за место.

–  Ни ты, ни я никогда там не были, откуда же нам знать    – ответил Сунь У  кун.  – Вот когда приблизимся к нему, спросим у людей.