На смертных в этот миг не походили:

Постигшие Великий путь познанья

Все небеса собой заполонили.

Там, как живой, крутился грозный посох,

Сверкая золотыми ободками;

Со свистом грабли рассекали воздух,

Подхвачены могучими руками;

Волшебный посох в небесах вращался,

Спеша исполнить каждое желанье.

И от оружья воинов небесных

Лилось на землю грозное сверканье.

Так в их руках волшебного оружья

Необычайное происхожденье

Явило людям все свое величье.

Повсюду вызывая преклоненье.

И хоть издревле славили народы

Край Зарослей небесного бамбука

За то, что там царило благочестье

И процветали мудрость и наука,

Но в этот миг и Юй  хуа надменный,

И княжичи, на чудеса взирая,

Склонились ниц, полны благоговенья

К монахам, что явились из Китая.

 

Княжичи до того перепугались, что опустились на колени прямо в пыль и грязь. Все старшие и младшие должностные чины, находившиеся в беседке Белого шелка, сам князь во дворце, военные и штатские, мужчины и женщины, монахи и монахини, даосы и миряне, словом, все жители города, в каждом доме и на каждом дворе держали в руках благовонные свечи, отбивали земные поклоны, молились Будде и совершали жертвенные обряды. Получилось на самом деле так, как говорится в стихах:

 

Увидев, что вернулись в прежний образ

Три путника, блиставших дивной властью,

Все возмечтали жить по их примеру –

Храня покой, даруя людям счастье.

Отныне всем открылся путь широкий,

Чтоб, не колеблясь, шли к Познанью люди

И чтобы знали: Истину постигнешь

Лишь созерцаньем да служеньем Будде.

 

Тем временем спутники Танского монаха спустились на землю, спрятали оружие и предстали перед своим наставником. Они спросили, понравилось ли ему их искусство и поблагодарили за позволение позабавиться. Затем все уселись по своим местам, и мы их пока оставим.

Трое княжичей поспешно вернулись во дворец и бросились к отцу:

–  Отец наш, князь!  – воскликнули они.  – Какое огромное счастье привалило к нам! Мы только что видели удивительное военное искусство! Видел ли ты, что сейчас творилось в небе  

–  Я заметил, что небо окрасилось сиянием, похожим на зарю,  – ответил князь,  – и тотчас же принялся возжигать фимиам и совершать поклоны. Я велел вашей матери и всем остальным последовать моему примеру. Не знаю, откуда снизошли и собрались здесь священные небожители…

–  Да это вовсе не священные небожители,  – перебили отца княжичи,  – а только трое безобразных учеников Танского монаха, направляющегося за священными книгами. Один из них действовал железным посохом с золотыми обручами, другой орудовал граблями с девятью зубьями, а третий – волшебным посохом, покоряющим злых оборотней. Их оружие точь  в  точь такое же, как у нас, нет ни малейшей разницы. Мы упросили их показать нам хотя бы один прием. Один из них и говорит:   На земле очень тесно, неудобно развернуться, вот я сейчас взлечу на воздух и покажу вам один из моих приемов  . Друг за другом они взлетели на облаках в воздух, и сразу же по небу разлилось благодатное животворное сияние. Сейчас они спустились на землю и сидят в беседке из Белого шелка. Нам так понравилось их искусство, что мы готовы поклониться им и просить их быть нашими наставниками, дабы выучиться у них владеть оружием и защищать нашу страну. Это будет поистине великое дело! Что ты скажешь, отец, если мы обратимся к ним  

Старый князь внял словам сыновей и дал полное согласие.

В тот же час все четверо: отец и трое сыновей, без парадного поезда и балдахинов, пешком направились к беседке Белого шелка. В это время наши путники уже собрали свою поклажу и хотели идти в дверь, чтобы поблагодарить за трапезу, попрощаться с князем и двинуться в путь, но вдруг увидели самого князя с тремя сыновьями, которые еще издали повалились на колени и стали кланяться до самой земли. Танский наставник подскочил от смущения, а затем тоже бросился наземь и стал совершать ответные поклоны. Сунь У  кун, вслед за Чжу Ба  цзе и Ша  сэном, отошел в сторону и смотрел на эту сцену, насмешливо улыбаясь. Когда церемония взаимных поклонов была окончена, правитель уезда пригласил Танского монаха и его учеников в приемную. Монахи с радостью согласились и вошли в зал.

–  Уважаемый и почитаемый Танский наставник!  – начал, стоя, говорить правитель.  – Есть одно дело, по которому я обращаюсь к тебе с просьбой. Не знаю, право, согласятся ли исполнить ее твои уважаемые ученики  

–  Ты только прикажи им,  – ответил Танский монах,  – они не осмелятся не повиноваться тебе, дорогой правитель, тысячу лет тебе здравствовать!

–  Когда я впервые увидел всех вас,  – продолжал правитель,  – то мне показалось, что ты, уважаемый наставник, удостоен звания Странствующего монаха. Но, видимо, мои плотские очи впали в заблуждение. Только теперь, убедившись, с каким искусством мастера  наставники Сунь, Чжу и Ша фехтуют своим оружием, находясь в воздухе, я понял, что они настоящие небожители, истинные Будды! Трое моих щенков  сыновей всю жизнь занимаются фехтованием, имеют к нему склонность, и сейчас, преисполнившись чувством уважения к твоим ученикам, просят их быть наставниками, чтобы научиться хорошо владеть оружием. Молю тебя, уважаемый и почтенный мой духовный наставник, открой свое сердце, великое, как Небо и Земля, и снаряди в путь свой челн милосердия, на котором могли бы плыть в волнах истины мои презренные сыны! Свято обещаю отблагодарить тебя дарами, которыми можно будет запрудить целый город…

При этих словах Сунь У  кун не удержался и залился громким хохотом.

–  Эх ты, а еще правитель! Ничего ты не понимаешь!  – проговорил он сквозь смех.  – Ведь мы, отрешившиеся от житейских сует, должны иметь учеников  последователей, которым могли бы передать наши знания. Если у твоих сыновей на самом деле есть желание творить добрые дела, то мы готовы научить их, пусть только относятся к нам с добрым чувством! Ни в коем случае не сули нам никаких богатств! Достаточно доброго отношения.

От этих слов князь пришел в неописуемую радость и сразу же приказал устроить большой пир в парадном зале дворца! Стоило только князю произнести одно слово, как приказание уже было исполнено. Поглядели бы вы, читатель, какой это был пир!