– Заблудший юноша, ты так ничего и не понял!
Голова у Баоюя кружилась, словно у пьяного, он сделал знак девушкам прекратить пение и попросил отвести его спать.
Цзинхуань велела прислужницам убрать со стола и повела Баоюя в девичьи покои. Здесь повсюду были расставлены редкостные вещи, каких на земле не увидишь. Но больше всего поразила Баоюя молодая прелестная дева, ростом и внешностью она напоминала Баочай, а стройностью и грацией Дайюй.
Баоюй совсем растерялся, не понимая, что с ним происходит, но тут Цзинхуань вдруг сказала:
– Сколько бы ни было в бренном мире благородных семей, ветер и луна в зеленом окне, солнечный луч на заре в девичьих покоях втоптаны в грязь знатными молодыми повесами и гулящими девками. И уж совсем возмутительно то, что с древнейших времен легкомысленные бездельники твердят, будто сладострастие не распутство, а страсть – не прелюбодеяние. Все это пустые слова, за ними скрываются зло и подлость. Ведь сладострастие – уже само по себе распутство, а удовлетворение страсти – распутство вдвойне. Любовное влечение – вот источник и встреч на горе Ушань, и игры в «тучку и дождик». Я люблю тебя потому, что ты с древнейших времен и поныне был и остаешься первым распутником во всей Поднебесной!
– Божественная дева, – поспешил возразить испуганный Баоюй, – вы ошибаетесь! Я ленив в учении, потому отец и мать строго наставляют меня, но какой же я распутник? Я еще слишком юн для этого и даже не знаю толком, что значит «распутство»!
– Нет, это ты ошибаешься! – продолжала Цзинхуань. – Распутство есть распутство, как бы ни толковали это слово. Забавляться пением и танцами, увлекаться игрой в «тучку и дождик» и гневаться оттого, что нельзя насладиться любовью всех красавиц Поднебесной, – распутство. Но такие распутники подобны червям, жаждущим плотских наслаждений. У тебя же склонность к безрассудным увлечениям, «мысленному распутству». Объяснить смысл этих слов невозможно, их надо понять сердцем, почувствовать душой. Именно в тебе сосредоточено все то, что скрыто в этих двух словах. Ты можешь быть добрым другом в девичьих покоях, но на жизненном пути тебе не избежать лжи и заблуждений, насмешек, стоустой клеветы и гневных взглядов десятков тысяч глаз. Ныне я встретила твоих дедов – Нинго-гуна и Жунго-гуна, они меня умоляли помочь тебе вступить на праведный путь, и я не допущу, чтобы, побывав в моих покоях, ты снова погряз в мирской скверне. Затем я и напоила тебя прекрасным вином и чаем бессмертия, предостерегла от ошибок волшебными песнями, а сейчас привела сюда, чтобы в счастливый час ты сочетался с одной из моих младших сестер, имя ее Цзяньмэй, а прозвище – Кэцин. Знай, в мире бессмертных все в точности так, как в мире смертных. Но ты должен понять сущность скрытых в себе страстей, постигнуть учение Кун-цзы и Мэн-цзы, готовить себя к тому, чтобы в будущем стать достойным продолжателем дела предков.
Она объяснила Баоюю, что такое «тучка и дождик», втолкнула в комнату, закрыла дверь и ушла.
Баоюй, словно в полусне, следуя наставлениям Цзинхуань, совершил то, что в подобных обстоятельствах совершают юноши и девушки. Но подробно об этом мы рассказывать не будем.
До самого утра Баоюй ласкал Кэцин и никак не мог с нею расстаться. Потом они, взявшись за руки, пошли гулять и попали в густые заросли терновника, где бродили волки и тигры. Вдруг путь им преградила река. Моста не было.
Баоюй остановился в нерешительности и вдруг заметил Цзинхуань.
– Возвращайся быстрее! – сказала она.
– Куда я попал? – застыв на месте, спросил Баоюй.
– Это – брод Заблуждений, – ответила Цзинхуань. – Глубина в нем десять тысяч чжанов, а ширина – тысяча ли. Через него не переправишься ни в какой лодке, только на плоту, которым правит Деревянный кумир, а толкает шестом Служитель пепла. Они не берут в награду ни золота, ни серебра и перевозят только тех, кому уготована счастливая судьба. Ты забрел сюда случайно и, если утонешь, значит, пренебрег моими наставлениями.
Не успела она договорить, как раздался оглушительный грохот – будто грянул гром, толпа демонов и якш-оборотней подхватила Баоюя и увлекла за собой. Весь в поту, Баоюй в ужасе закричал:
– Кэцин, спаси меня!
Перепуганная Сижэнь и остальные служанки бросились к нему с возгласами:
– Баоюй, не бойся – мы здесь!
В это время госпожа Цинь как раз пришла напомнить служанкам, чтобы не давали кошкам разбудить Баоюя. Услышав, что Баоюй зовет ее во сне, она удивилась:
«Ведь моего детского имени здесь никто не знает! Каким же образом оно стало известно Баоюю?»
Если хотите узнать, что произошло дальше, прочтите следующую главу.
