– Поздравляю вас с великой радостью, государев зятек! Вы, наверное, устали с дороги! Еще вчера, как только прибыл ваш посланец, я приготовила для вас чарочку вина! Не знаю только, не откажетесь ли вы от моего скромного угощения?!
– Что вы! Что вы! Да разве я посмею? – заулыбался Цзя Лянь. – Премного вам благодарен, премного благодарен!
Тут вошли Пинъэр и другие служанки, поклонились Цзя Ляню и подали чай.
Расспросив обо всем, что произошло после его отъезда, Цзя Лянь еще раз поблагодарил Фэнцзе за хлопоты.
– Уж и не знаю, как справляться со всеми делами! – принялась жаловаться Фэнцзе. – Опыта никакого, хитрости тоже. Как говорится, ударят палкой, а мне кажется, укололи иголкой! Слово ласковое скажут – я и растаяла, нрав слишком мягкий. Прежде мне не поручали таких важных дел, вот и боюсь ошибиться, робею. Ночами не сплю, если старая госпожа чем-нибудь недовольна. А начну отказываться от дел – она и слушать не хочет, говорит, будто я ленюсь, не желаю учиться. Ей и в голову не приходит, что я совсем с ног сбилась! Шага не ступлю, не подумав, слова не вымолвлю. Вам-то известно, каких трудов стоит держать в руках наших управительниц! Чуть ошибешься, злословят, насмехаются; что-нибудь не понравится, как говорится, тычут пальцем в шелковицу, а ругают акацию. Никогда не помогут в беде! Наоборот. Столкнут людей лбами и смотрят, как те дерутся, им бы только чужими руками жар загребать да подливать масла в огонь, а самим сухими из воды выйти, как говорится, сделать вид, будто не замечают, что сейчас упадет бутыль с маслом! Со мной они не считаются, но обижаться не приходится – я слишком молода и невзыскательна. Но что удивительно, когда во дворце Нинго скончалась жена Цзя Жуна, Цзя Чжэнь трижды умолял старую госпожу, на коленях ползал, чтобы она разрешила мне им помочь! Как я ни отказывалась, не помогло, старая госпожа приказала, и пришлось повиноваться. Кончилось тем, что я совершенно запуталась в проведении церемоний и в остальных делах, и наверняка брат Цзя Чжэнь не раз пожалел, что поручил мне такое важное дело. Если завтра увидишься с ним, извинись за меня и спроси, кто посоветовал ему поручить все хозяйственные дела такой неопытной девчонке?
В это время снаружи послышались голоса.
– Кто там? – спросила Фэнцзе.
– Тетушка Сюэ прислала Сянлин спросить кое о чем, – ответила Пинъэр, – я ей все объяснила и отослала обратно.
– Ну и дела! – вскричал Цзя Лянь. – Ведь только что тетушка Сюэ проходила мимо меня с какой-то миловидной девочкой! Я ее впервые увидел. Тетушка сказала, что это та самая служанка Сянлин, из-за которой попал под суд Сюэ Пань. Недавно она стала его наложницей. До чего же хороша! А этот дурак Сюэ Пань ее опозорил!
– О-о-ох! – Фэнцзе скривила губы. – Я думала, во время поездки в Сучжоу и Ханчжоу ты хоть немного изменишься. А ты остался таким же, как прежде! Но раз эта Сянлин так тебе нравится, нет ничего проще, чем обменять Пинъэр на нее! Тебе, надеюсь, известно, что Сюэ Пань «ест из чашки, а заглядывает в котел». Сколько раз в этом году он ссорился с тетушкой Сюэ из-за того, что она мешала ему завести шашни с Сянлин! Наконец тетушка Сюэ решила, что Сянлин хороша собой, ласкова и послушна, даже некоторым барышням из знатных семей до нее далеко, и, созвав гостей, во всеуслышание объявила, что отныне Сянлин наложница ее сына! А тот через полмесяца бросил Сянлин, как бросал остальных!
В это время прибежал мальчик-слуга и доложил:
– Господин приглашает второго господина Цзя Ляня к себе.
Цзя Лянь встал, торопливо оправил одежду и вышел.
Фэнцзе спросила у Пинъэр:
– Зачем тетушка Сюэ присылала Сянлин?
– Какая там Сянлин? – ответила Пинъэр. – Все это я нарочно придумала. Вы только представьте, госпожа, жена Ванъэра совсем сдурела…
