Поболтав с Цзя Юнем о разных пустяках, Баоюй пустился в рассуждение о том, у кого самая лучшая театральная труппа, самый красивый сад, самые хорошенькие служанки, самые роскошные пиры и самые редкостные вещи. Цзя Юню оставалось лишь слушать и восхищаться.
Они поговорили еще немного, и Цзя Юнь, заметив, что Баоюй утомился, поднялся и стал прощаться. Баоюй его не удерживал, лишь сказал:
– Если выберешь завтра свободное время, заходи, – и велел Чжуйэр проводить гостя.
Выйдя со двора Наслаждения пурпуром, Цзя Юнь огляделся и, убедившись, что поблизости никого нет, принялся болтать с Чжуйэр и забросал ее вопросами:
– Сколько тебе лет? Как тебя зовут? Кто твои родители? Давно ли прислуживаешь моему дяде Баоюю? Какое у тебя жалованье? Сколько служанок в покоях Баоюя?
Когда Чжуйэр ответила на все вопросы, Цзя Юнь поинтересовался:
– Ту девушку Сяохун зовут? С которой ты разговаривала, когда мы шли сюда?
– Да, – ответила Чжуйэр. – А зачем вам?
– Она говорила тебе, что потеряла платочек? – продолжал Цзя Юнь. – Я его нашел.
– Да, говорила, и не раз, – промолвила Чжуйэр, – спрашивала, не подобрал ли его кто-нибудь из нас. Но у меня нет времени на подобные пустяки. Как раз сегодня она снова просила меня поискать ее платок и обещала награду. Да вы же сами слышали, когда мы встретились неподалеку от ворот дворца Душистых трав. Если платок у вас, господин, отдайте его мне! Посмотрим, как она меня отблагодарит.
Следует сказать, что еще месяц назад, когда Цзя Юнь присматривал за посадкой деревьев, он подобрал в саду платок и догадался, что его потеряла одна из служанок, не знал, кто именно, но на всякий случай молчал. А сейчас, услышав, что это платок Сяохун, очень обрадовался и мгновенно составил план действий.
Он вытащил из кармана свой собственный платок и, отдавая девушке, сказал:
– Вот, возьми, но если получишь награду, не таи от меня!
Чжуйэр обещала, взяла платок, проводила Цзя Юня до ворот, а затем отправилась искать Сяохун. Но к нашему повествованию это не имеет отношения.
Между тем Баоюй после ухода Цзя Юня почувствовал усталость, лег на кровать и погрузился в дрему. Подошла Сижэнь, села на кровать, стала тормошить Баоюя:
– Что это ты вдруг среди дня лег спать? Если скучно, иди погуляй!
– Я бы охотно пошел, – ответил Баоюй, беря ее за руку, – только ни на минуту не могу расстаться с тобой!
– Помолчал бы! – воскликнула Сижэнь и стащила Баоюя с кровати.
– Куда я пойду? Везде скучно, – сказал Баоюй.
– Просто так пройдешься, все лучше, чем бездельничать целыми днями.
Баоюю было до того тоскливо, что он послушался Сижэнь. Вышел на террасу, подразнил птиц в клетках, а затем отправился бродить вдоль ручья Струящихся ароматов, наблюдая за резвящимися в воде золотыми рыбками. Вдруг он заметил, как бежит по склону горы пара вспугнутых молодых оленей. Баоюй не сразу сообразил, в чем дело, но тут из-за склона выскочил Цзя Лань с луком в руках. Увидев Баоюя, он остановился и почтительно произнес:
– Никак не ожидал, дядя, встретить вас здесь!
– Опять балуешься! – упрекнул его Баоюй. – Зачем пугаешь животных?
– Это я от скуки, – ответил Цзя Лань. – Делать нечего, вот и решил поупражняться в стрельбе из лука.
– Выбьешь себе зубы, – не захочешь больше упражняться! – бросил Баоюй и зашагал прочь.
Вскоре он увидел строение, едва различимое в пышных зарослях бамбука, шелестевшего на ветру. Это был павильон Реки Сяосян.
