Цзян Юйхань дарит Баоюю пояс, присланный из страны Юсян;

Баочай смущается, когда ее просят показать четки из благовонного дерева

 

Итак, Дайюй была уверена, что это Баоюй не велел Цинвэнь пускать ее во двор Наслаждения пурпуром накануне вечером. И на следующий день, когда провожали Духа цветов, она, терзаемая печалью, собрала опавшие лепестки и пошла их хоронить. Так грустно было смотреть на увядшие цветы и думать о том, что проходит весна. Девочка даже всплакнула и прочла первые пришедшие на память стихи.

Ей и в голову не могло прийти, что неподалеку стоит Баоюй. А он, слушая, лишь вздыхал и кивал головой.

 

Я цветы хороню… Пусть смеется шутник неучтивый,

Но ведь кто-то когда-то похоронит в тиши и меня…

…Все случается вдруг: юность яркая вскоре растает,

Человек ли, цветок ли – рано ль, поздно ль, – а должен истлеть!

 

Баоюй в изнеможении опустился на землю, уронив лепестки, которые держал в руках. Он подумал о том, что настанет день, когда увянет несравненная красота Дайюй, а сама она уйдет навсегда из этого мира, и сердце сжалось от боли. А ведь следом за ней суждено уйти Баочай, Сянлин и Сижэнь. Где же тогда будет он сам, кому будут принадлежать этот сад, эти цветы, эти ивы? Тщетно искал он ответов на свои вопросы. Печальные мысли тянулись одна за другой, и не было сил отогнать их, рассеять.

Поистине:

 

Все тени цветов неразлучны со мной,

и справа, и слева – все ближе,

И слышу: на западе – птиц голоса,

но и на востоке – они же!

 

В этот момент погруженная в скорбь Дайюй услышала горестный стон и подумала:

«Все надо мной смеются, считают глупой. Неужели нашелся еще глупец?»

Она огляделась, но, увидев Баоюя, плюнула в сердцах.

– Я-то гадаю, кто бы это мог быть, а оказывается, этот изверг… Ах, чтоб ты пропал…

Последние слова ненароком сорвались с губ, и Дайюй, спохватившись, зажала рот рукой, вздохнула и пошла прочь.

Баоюю стало не по себе, он понял, что Дайюй его не желает видеть, поднялся, оправил одежду и в полном унынии побрел домой. Вдруг впереди он заметил Дайюй, ускорил шаги и догнал ее.

– Погоди, сестрица! Я знаю, ты избегаешь встречи со мной, но все же позволь сказать тебе всего одно слово, а потом можешь меня презирать.

Девушка хотела убежать, но, услышав это, обернулась.

– Что ж, говори!..

– А можно, я скажу два? – с улыбкой спросил Баоюй. – Ты не убежишь?

Дайюй круто повернулась и пошла дальше.

Баоюй остановился, с грустью поглядел ей вслед и вздохнул:

– Неужели все, что между нами было, должно прийти к такому печальному концу?

Дайюй замерла на месте и спросила с удивлением:

– А что такого между нами было? И что произошло?

– Ах! – сокрушенно произнес Баоюй. – Ведь мы всегда вместе играли, с первого дня твоего приезда сюда! И если тебе чего-нибудь хотелось из моих любимых кушаний, я сам не ел, тебе оставлял. Мы вместе садились за стол, в одно время ложились спать. А сколько раз я выполнял твои просьбы, которые не могли выполнить служанки? Мы вместе росли, и я был уверен, неважно, любишь ты меня или нет, что на твою учтивость могу рассчитывать, что ты лучше других. Но ты становишься все более гордой и заносчивой, не замечаешь меня, признаешь только Фэнцзе и Баочай. А у меня никого нет, кроме брата и сестры от других матерей, – я так же одинок, как и ты, и надеялся на твое сочувствие. Но напрасно. Ты обижаешь меня, а кому я пожалуюсь?