Утром, едва проснувшись, Сижэнь услышала возглас Баоюя:

– Ну-ка, погляди! Ночью к нам забрались воры, а ты спала как ни в чем не бывало!

Тут Сижэнь заметила на себе тот самый красный пояс, который видела у Баоюя, и поняла, что это он ночью повязал его ей.

– Не нужна мне такая дрянь! – крикнула она, снимая пояс – Забирай обратно!

Баоюй принялся ласково ее уговаривать. Наконец Сижэнь согласилась поносить пока пояс. Но как только Баоюй вышел, сняла его, бросила в пустой ящик и надела другой. Вернувшись, Баоюй ничего не заметил и принялся расспрашивать, как прошел вчерашний день.

– Вторая госпожа Фэнцзе присылала служанку за Сяохун, – ответила Сижэнь. – Хотели дождаться тебя, но я решила, что не стоит, и сама ее отпустила.

– И правильно сделала, – кивнул головой Баоюй. – Я ведь об этом знал, зачем же было меня дожидаться?

– От гуйфэй приезжал евнух Ся, привез сто двадцать лянов серебра, – продолжала Сижэнь. – Гуйфэй приказала устроить с первого по третье число «благодарственное моление о ниспослании спокойствия» в монастыре Чистейшей пустоты, совершить жертвоприношения и пригласить актеров. Государыня также желает, чтобы пожаловал туда старший господин Цзя Чжэнь вместе со всеми членами рода, воскурил благовония и поклонился Будде. Еще она прислала с евнухом подарки к празднику Начала лета.

Сижэнь позвала служанку и велела ей принести подарки: два дворцовых веера, две нити четок из красного благовонного дерева, два куска шелка с узором из хвостов феникса и циновку, сплетенную из стеблей лотоса.

– А остальные что получили? – полюбопытствовал Баоюй, не скрывая радости. – То же самое?

– Твоя бабушка получила в придачу яшмовый жезл «исполнения желаний», так же как отец, мать и тетя, еще агатовую подушечку, – рассказывала Сижэнь. – Баочай то же, что и ты. Барышня Линь Дайюй, вторая барышня Инчунь, третья барышня Таньчунь и четвертая барышня Сичунь – веер и четки. Супруга старшего господина госпожа Ю, супруга второго господина Фэнцзе – по два куска тонкого шелка, по два куска атласа и по два мешочка для благовоний, а сверх того по две лекарственные палочки.

– Как же так? – недовольно спросил Баоюй. – Почему сестра Баочай получила такие подарки, как я, а сестрица Дайюй похуже? Может быть, что-то перепутали?

– Нет, – ответила Сижэнь, – этого не могло случиться, все было подробно расписано! Твои подарки находились у бабушки, я принесла их оттуда. Бабушка велела тебе завтра с утра прийти поблагодарить.

– Непременно, – обещал Баоюй.

Он велел позвать Цзыцзюань и сказал ей:

– Отнеси эти вещицы своей барышне и передай, пусть выберет что понравится и оставит себе.

Цзыцзюань ушла, но вскоре вернулась с ответом:

– Барышня велела сказать, что тоже получила подарки и ей ничего не нужно.

Баоюй велел служанкам взять подарки обратно, а сам быстро умылся и хотел отправиться к матушке Цзя. Но тут он увидел в дверях Дайюй и с улыбкой бросился ей навстречу:

– Почему ты ничего не пожелала взять из того, что я прислал?

Дайюй давно забыла о том, что накануне сердилась на Баоюя, но все же сказала:

– Такого счастья я недостойна. Разве могу я сравниться с барышней Баочай, которую, благодаря ее золоту, судьба связала с яшмой? Ведь я всего лишь невежественная девчонка!

Услышав «золото» и «яшма»[1], Баоюй растерянно произнес:

– Это все болтовня, у меня и в мыслях ничего подобного не было! Пусть меня покарает Небо и уничтожит Земля, пусть я навсегда потеряю человеческий облик, если говорю неправду.

Дайюй догадалась, что он понял намек, и промолвила:

– К чему давать клятвы? Все эти россказни о золоте и яшме мне совершенно безразличны.

– Не знаю, как тебе объяснить, но когда-нибудь ты сама поймешь мои чувства, – сказал Баоюй. – Ведь после бабушки, отца и матери ты мне дороже всех. Ни к кому я так не привязан, клянусь!

– Не клянись, – сказала Дайюй, – я знаю, что ты думаешь только обо мне, когда я перед тобой, но стоит тебе увидеть сестру Баочай, как ты сразу обо мне забываешь!

– Это тебе так кажется, – возразил Баоюй.

– Тогда почему ты вчера не обратился ко мне, когда сестра Баочай не захотела тебя выгораживать? – спросила Дайюй. – Как бы ты поступил, будь я на ее месте?