После этого разговор зашел о разных пустяках, и наконец матушка Цзя сказала:
– Идите отдыхать!
Цзя Чжэн не мешкая встал, сказав собравшимся вместе с ним уходить Цзя Чжэню, Цзя Ляню и Баоюю:
– Посидели бы еще немного со старой госпожой.
Не успел Цзя Чжэн прийти к себе, как явилась девочка‑служанка.
– Господин Линь Чжисяо просит вашего дозволения войти, – произнесла она. – Ему надо вам что‑то сказать.
И она протянула Цзя Чжэну красный листок с именем военного губернатора господина У. Значит, господин У приезжал, когда Цзя Чжэна не было дома. Цзя Чжэн велел служанке немедленно позвать Линь Чжисяо и вышел на террасу.
– Нынче приезжал военный губернатор господин У поклониться вам, – приблизившись, произнес Линь Чжисяо, – но, узнав, что вы отлучились, уехал. Слыхал я, что вас прочат на вакантную должность ланчжуна без испытательного срока.
– Поживем – увидим, – произнес Цзя Чжэн.
Доложив о других делах, Линь Чжисяо откланялся.
Тем временем Цзя Чжэнь с Цзя Лянем ушли к себе, и у матушки Цзя остался один Баоюй. Он рассказал о приеме у Бэйцзинского вана и показал подаренную ему яшму.
Все, кто был в комнате, стали разглядывать яшму, посмеялись немного.
Матушка Цзя приказала:
– Пусть спрячут, а то затеряется, – и обратилась к Баоюю: – А твоя яшма где? Носишь? Смотри не спутай с этой!
Баоюй снял с шеи яшму и сказал:
– Вот моя яшма! Как я могу ее потерять! Да и спутать нельзя. Они разные. Забыл вам, бабушка, сказать, что третьего дня вечером, когда я лег спать и повесил яшму под пологом, она вдруг стала излучать свет и полог сделался красным!
– Не болтай глупости! – попеняла внуку матушка Цзя. – Края полога обшиты красной материей, вот он и стал красным от света лампы.
– Нет, – возразил Баоюй, – лампы уже не горели, было совсем темно, и я хорошо видел, что свет исходит от яшмы.
Госпожи Син и Ван не могли сдержать смеха.
– А по‑моему, это счастливое предзнаменование, – заметила Фэнцзе.
– Какое еще предзнаменование? – спросил Баоюй.
– Рано тебе про это знать, – сказала матушка Цзя. – Ты весь день на ногах, так что иди отдыхать!
Баоюй постоял в нерешительности, попрощался и ушел.
Между тем матушка Цзя обратилась к невесткам:
– Вы часто бываете у тетушки Сюэ – о сватовстве сказали?
– Только сегодня. До этого никак не могли, Цяоцзе болела, и Фэнцзе никуда не ходила. Госпожа Сюэ обрадовалась, услышав о сватовстве, но сказала, что должна посоветоваться с сыном – ведь отца у Баочай нет.
– Само собой, – согласилась матушка Цзя. – Пока тетушка не посоветуется с сыном, не будем заводить речи об этом. А потом все подробно обсудим.
Баоюй между тем, придя домой, сказал Сижэнь:
– Бабушка и Фэнцзе вели только что какой‑то странный разговор, одними намеками, и я ничего не понял.
– Да, иногда трудно бывает догадаться, – немного подумав, сказала Сижэнь. – А барышня Линь Дайюй там была?
– Как она могла быть, если болеет? – удивился Баоюй.
В это время в передней затеяли ссору Шэюэ и Цювэнь.
– Чего расшумелись? – крикнула им Сижэнь.
– Цювэнь проиграла мне в кости и не хочет отдавать деньги, – ответила Шэюэ. – Я ей сразу отдала, когда проиграла. Мало того, она еще и мои деньги отняла!
– Подумаешь, несколько медных монет! – засмеялся Баоюй. – Дурочки вы, стоит ли из‑за этого шум поднимать?
Девушки поворчали и умолкли, а Сижэнь стала укладывать Баоюя спать.
Но об этом мы рассказывать не будем.
Надобно вам сказать, что Сижэнь сразу догадалась, о чем шла речь у матушки Цзя. Конечно же о женитьбе Баоюя. Но говорить об этом юноше не стала, боялась, как бы он не натворил глупостей. Но поскольку дело это и к ней имело касательство, ночью, лежа в постели, она подумала: «Надо пойти к Цзыцзюань, посмотреть что да как, и все станет ясно».
Утром, едва отправив Баоюя в школу, Сижэнь привела себя в порядок и не торопясь отправилась в павильон Реки Сяосян. Цзыцзюань как раз рвала цветы в садике.
– Пройди в комнату, посиди, сестра, – сказала она Сижэнь.
– Ладно, – отвечала та. – А долго ты будешь рвать цветы? Как твоя барышня?
– Барышня только что встала и ждет, когда согреется лекарство, – ответила Цзыцзюань.
Сижэнь вошла в дом, Цзыцзюань – следом за ней.
Увидев Дайюй с книгой в руках, Сижэнь улыбнулась.
– Неудивительно, что вы устаете, барышня, – только с постели, и сразу за книгу! Вот бы второму господину Баоюю ваше усердие!
Дайюй, смеясь, отложила книгу. Сюэянь на подносе подала ей две чашки – с лекарством и с водой, вторая служанка, стоя у девушки за спиной, держала наготове плевательницу и полоскательную чашку.
Сижэнь шла сюда что‑либо выведать, но не знала, с чего начать разговор. К тому же Дайюй чересчур подозрительна, узнать от нее ничего не удастся, а расстроить очень просто. Поэтому Сижэнь еще немного поболтала и ушла.
У ворот двора Наслаждения пурпуром она увидела двух юношей и в нерешительности остановилась. Один из юношей, заметив Сижэнь, подбежал к ней. Это был Чуяо.
– Ты зачем пришел? – спросила Сижэнь.
– Меня прислал второй господин Цзя Юнь, – отвечал юноша. – Он принес второму господину Баоюю письмо, велел передать и ждать ответа.
– Неужели ты не знаешь, что господин Баоюй в школе? Как он может ответить?
– Я так и сказал господину Цзя Юню, но он надеется получить ответ от вас.
