Ты родилась в недобрый день, под несчастливою звездой.
Тогда предчувствие невзгод жизнь омрачило всей семье.
Сковала, как сирот, сестер неодолимая печаль,
А матушка в года свои совсем ослабла, одряхлела…
Покоя не было у нас весь день, с рассвета до темна
Рычанье тигра, песий лай[1] не утихали ни на миг,
Потом обрушилась беда… Весь дом несчастье потрясло, –
Неистовей, чем ветра шквал, сильней, чем ливень в непогоду[2].
Ночь глубока, а я томлюсь. Ворочаюсь, и – не заснуть.
О, бесконечная печаль! Нет ей начала, нет конца!
С тобою мысленно делю раздумья грустные свои,
Лишь у тебя могу искать сочувствие и пониманье…
Я вспоминаю, как возник наш круг – «Бегония» – в те дни,
Когда осенняя пора в нас породила свежесть чувств,
Любуясь хризантемой, мы вкушали крабов не спеша,
Был тесен долгий наш союз, и всем казалась жизнь отрадной.
…Я помню фразу из стиха, которую хочу прочесть:
«Одну лишь верхнюю из веток
Не заслоняет тень от мира,
А веток остальных удел
Неторопливо расцветать…»
Никто так горько не вздыхал о быстротечности расцвета,
Как мы с тобою в те часы, когда одни цветам внимали…
…Воспоминанья о былом сейчас растрогали меня,
Я в четырех строфах тебе поведать так хочу об этом.
Нельзя сказать, что нет причин прорваться стону моему;
И все же песню предпочту, в которой растворятся слезы.
Прискорбно: меняется времени счет,
И снова холодная осень подкралась.
Тревожит по‑прежнему горе семьи,
Живу одиноко, в разлуке печалясь…
Мне чудится в северной комнате мать, –
Возможно ль не помнить ее треволненья?
Печаль ее, нет, не могла я унять,
Поэтому в сердце, как прежде, – смятенье…
* * *
Сгущается в небе копна облаков,
И ветер вздыхает и стонет уныло,
Иду к середине двора, где листва
Под инеем белым засохла, застыла.
Куда мне податься? Что делать? Как быть?
Утрачена радость. Приходит усталость.
Лишь горечь да жалость в глубинах души,
Лишь горечь да жалость… Вот все, что осталось!
* * *
Есть омут, где ищет покоя осетр;
Есть балка под крышей – журавль к ней
стремится; Дракон обретает жилье под водой,
А мой где приют, незатейливой птицы?
Я никну от горестных дум головой
И так вопрошаю пространство и дали:
«О, Неба бескрайность! О, толща земли!
А вы б затаенную скорбь угадали?..»
* * *
Серебряный в небе бледнеет поток[3],
Тепло исчезает, и холодом веет.
Луна искривила под утро лучи,
А чайник затих и вот‑вот опустеет…[4]
Печальное сердце стучит и стучит,
Но вздох мой невольный – увы – не поможет.
И все ж на призывный и жалобный стон
Сочувственно ты отзовешься, быть может?»
Дайюй прочла и сама загрустила.
[1] …Рычанье тигра, песий лай… – Баочай имеет в виду брань жены старшего брата Ся Цзиньгуй.
[2] …Ветра шквал… ливень в непогоду… – Образы из стихотворения танского поэта Лю Цзунъюаня «Поднимаясь на городскую стену города Лючжоу…», в котором есть строки:
Ветра шквал разбросал небрежно
Листья лотоса на воде,
И смоковницу дождь жестокий
Исхлестал и прибил к стене.
[3] Серебряный в небе бледнеет поток… – Имеется в виду Млечный Путь.
[4] …А чайник затих и вот‑вот опустеет… – Иносказание со смыслом: ночь уже на исходе, и скоро будет рассвет.
