– Это хорошо, что он порядочный, – заметил Цзя Чжэн.

– Но из‑за честности его и невзлюбили, – ответил Бао Юн, – и при первой же возможности ввергли в беду.

– В таком случае Небо не отвернется от него! – произнес Цзя Чжэн, – я уверен!

Бао Юн хотел еще что‑то сказать, но Цзя Чжэн его снова спросил:

– Это правда, что молодого господина в вашей семье тоже зовут Баоюй?

– Правда!

– Как он? Усерден? Стремится служить? – поинтересовался Цзя Чжэн.

– С нашим молодым господином произошла странная история, – принялся рассказывать Бао Юн. – Характером он в отца. Скромный, честный, но с самого детства любил играть только с сестрами. Сколько его за это ни били, как ни наказывали – ничего не помогало. В тот год, когда наша госпожа ездила в столицу, он заболел и едва не умер. Отец чуть с ума не сошел от горя и, потеряв всякую надежду, стал все готовить к похоронам. Но, к счастью, молодой господин неожиданно выздоровел. Он рассказал, будто ему привиделось во сне, что он проходит под какой‑то аркой, там его встречает девушка и ведет в зал, где стоят шкафы с книгами. Потом вдруг он очутился в комнате со множеством девушек; одни на его глазах превращались в бесов, другие становились скелетами. Он перепугался, стал плакать, кричать. Тогда‑то отец и понял, что мальчик приходит в себя. Позвали докторов, стали его лечить, и он постепенно поправился. После этого отец разрешил ему играть с сестрами. Но мальчик совершенно изменился: отказался от всяких игр, стал усердно заниматься и не поддавался дурному влиянию. Мало‑помалу он приобрел знания и сейчас помогает отцу в хозяйственных делах.

– Ладно, иди, – после некоторого раздумья произнес Цзя Чжэн. – Как только представится возможность, я дам тебе какое‑нибудь дело.

Бао Юн почтительно поклонился и вышел. И больше мы о нем пока рассказывать не будем.

 

Однажды, встав рано утром, Цзя Чжэн собрался в ямынь, как вдруг услышал, что люди у ворот говорят так громко, словно хотят, чтобы он их услыхал. Решив, что произошло нечто такое, о чем им неловко докладывать, Цзя Чжэн подозвал привратника и спросил:

– О чем это вы там болтаете?

– Не смею вам рассказать, – промолвил привратник.

– Почему? Что случилось?

– Открываю я утром ворота, а на них листок с непристойными надписями, – ответил привратник.

– Глупости! – не вытерпел Цзя Чжэн. – Что же там написано?

– Всякие грязные выдумки о монастыре Шуйюэ, – ответил привратник.

– Ну‑ка, дай взглянуть, – распорядился Цзя Чжэн.

– Я не смог сорвать листок, очень крепко приклеен, – развел руками привратник. – Велел соскоблить, но прежде переписать все, что там написано. А только что Ли Дэ сорвал такой же листок с других ворот и принес мне. Это чистая правда! Поверьте!

Он протянул Цзя Чжэну листок и тот прочитал:

 

«Ракушка» и «запад», «трава» и «топор»…[1]

Весьма еще юн по годам,

К монахиням в роли смотрителя он

Недаром повадился в храм!

Куда как неплохо бывать одному

Среди монастырских подруг:

Там песни, азартные игры, разврат, –

Поистине сладкий досуг!

Скажите: когда непочтительный сын

Свершает такие дела,

Что скажет об имени добром Жунго,

Раскрыв эту тайну, молва?

 

Цзя Чжэн задохнулся от возмущения, голова закружилась, в глазах потемнело. Он приказал никому не рассказывать о случившемся, велел тщательно осмотреть все стены дворцов Нинго и Жунго, после чего вызвал Цзя Ляня и спросил:

– Ты проверял, как присматривают за буддийскими и даосскими монахинями, которые живут в монастыре Шуйюэ?

– Нет, – ничего не подозревая ответил Цзя Лянь, – этим занимается Цзя Цинь.

– А под силу ему такое дело? – крикнул Цзя Чжэн.

– Не знаю, – робея, произнес Цзя Лянь, – но, видимо, он что‑то натворил!

– Вот, полюбуйся! – вскричал Цзя Чжэн, протягивая Цзя Ляню листок.

– Ну и дела! – воскликнул тот, пробежав глазами написанное.

Вошел Цзя Жун и протянул Цзя Чжэну конверт, на котором значилось: «Второму господину из старших, совершенно секретно».

В конверте оказался листок, точно такой, какой был на воротах.

– Пусть Лай Да возьмет несколько колясок и немедленно привезет сюда всех монашек из монастыря Шуйюэ! – гневно произнес Цзя Чжэн. – Только монашкам ни слова! Скажите, что их вызывают ко двору.