Все рассмеялись.

Вскоре накрыли столы, и все принялись за вино. В угоду матушке Цзя девушки говорили только о веселом.

Баоюй подошел к бабушке налить ей вина и, пока шел, сочинил такие стихи:

 

Да разве может так случиться,

Чтобы упала вдруг айва?

О нет! Вокруг нее спокойно

Цветут цветы. Им счета нет.

У бабушки почтенный возраст,

Но вечно в ней весна жива:

Когда к Ковшу подходит солнце,

Ее, как сливу, ждет расцвет![1]

 

Затем сочинил стихотворение Цзя Хуань:

 

Травы, деревья, как водится, зазеленели,

Ибо почуяли: снова настала весна.

Если ж случилось: айва до сих пор не раскрылась, –

Значит, ошиблась во времени года она.

В мире людском очень много чудесных явлений,

Но изо всех одному поражаемся мы:

Чудный цветок распускается в нашем семействе,

И не весной и не летом, а в холод зимы.

 

Цзя Лань, в знак особого почтения, написал стихотворение уставным почерком и преподнес матушке Цзя. Она велела прочесть стихотворение вслух. И Ли Вань стала читать:

 

Ничего, что бледнеют цветы до весны,

Застывая за дымкой тумана:

Ведь они после зимнего снега цветут

И при инее белом – румяны.

И не надо считать, что у этих цветов

Жажды жизни и радости мало, –

Постоянно к расцвету стремятся они,

Дополняя отраду бокала!

 

Стихотворение старой госпоже понравилось, и она промолвила:

– Я не очень разбираюсь в стихах, но, по‑моему, Цзя Лань сочинил хорошо, а Цзя Хуань – плохо… Ну, теперь давайте есть!

Баоюй был очень доволен, что у матушки Цзя хорошее настроение, и подумал: «Яблоньки засохли в тот год, когда умерла Цинвэнь, а ныне снова расцвели. Для всех нас это счастливое предзнаменование, и только Цинвэнь не может ожить подобно цветам!»

Радость его сменилась скорбью, но тут он вспомнил, что Фэнцзе обещала ему в служанки Уэр, и в голове мелькнуло: «А может быть, цветы распустились по случаю прихода этой девочки?..»

К нему вернулось хорошее настроение, и он снова принялся шутить и смеяться.

Пробыв в саду довольно долго, матушка Цзя собралась, наконец, домой, а за ней последовали и все остальные.

Навстречу им попалась Пинъэр, она, смеясь, проговорила:

– Моя госпожа не смогла прийти и послала меня прислуживать старой госпоже. Она велела передать Баоюю два куска красного шелка, чтобы украсить яблоньки. Пусть это будет поздравлением с радостным событием.

Сижэнь взяла шелк и поднесла матушке Цзя.

– Как хорошо придумала Фэнцзе! – воскликнула старая госпожа. – Поздравление поистине необычное!

– Вернешься домой – поблагодари от имени Баоюя свою госпожу, – сказала Сижэнь, обращаясь к Пинъэр. – Если ее пожелание осуществится, мы все будем рады!

– Ай‑я! – вдруг воскликнула матушка Цзя. – Подумайте только – Фэнцзе больна, но обо всем помнит, обо всем беспокоится! Ее подарок как нельзя кстати!

Когда матушка Цзя удалилась, Пинъэр сказала Сижэнь:

– Моя госпожа уверена, что цветы распустились не к добру! Но чтобы в доме не тревожились, она просит тебя украсить яблоньки красным шелком, пусть все думают, что грядет радостное событие, и тогда всякие толки и пересуды прекратятся.

Сижэнь проводила Пинъэр, и мы пока их оставим.