– Есть высочайшее повеление о пожаловании покойному посмертного титула Ученейшего и Прилежнейшего гуна. Членам семьи покойного приказано сопровождать гроб с телом к месту погребения, а чиновникам из учреждений, находящихся на пути следования, оказывать им всяческое содействие. Они тронулись в путь еще вчера. Жена вашего брата кланяется вам и весьма сожалеет, что из‑за неблагоприятного стечения обстоятельств не может приехать в столицу излить вам душу. Кроме того, ей стало известно, что мой шурин Ван Жэнь собирается в столицу, и если она встретит его по пути, непременно велит ему побывать у вас, и он все вам расскажет.
Незачем описывать, какова была скорбь госпожи Ван. Фэнцзе всячески ее утешала.
– Отдохните немного, госпожа! – проговорила она. – А я приду вечером, и мы посоветуемся, как быть с Баоюем.
Она оставила госпожу Ван и вместе с Цзя Лянем возвратилась домой. Фэнцзе рассказала мужу о предстоящей свадьбе Баоюя и попросила послать людей для обустройства покоев.
Но об этом речь пойдет ниже.
Однажды после завтрака Дайюй в сопровождении Цзыцзюань отправилась навестить матушку Цзя. Ей хотелось справиться о здоровье бабушки, а заодно немного рассеяться.
Едва выйдя из павильона Реки Сяосян, она вдруг вспомнила, что забыла платочек, и послала за ним Цзыцзюань, а сама медленно пошла вперед.
Добравшись до моста Струящихся ароматов, Дайюй свернула за горку, где когда‑то вместе с Баоюем хоронила опавшие лепестки цветов, и вдруг услышала плач и причитания.
Девушка прислушалась, но ни голоса не узнала, ни слов не разобрала. Движимая любопытством, Дайюй, неслышно ступая, пошла к тому месту, откуда доносился плач, и увидела большеглазую девочку с густыми бровями. Это была служанка.
Дайюй подумала, что ее хотят выдать замуж насильно, и она пришла сюда выплакаться.
«Но какие чувства могут быть у этой глупышки! – Дайюй даже стало смешно. – Ведь это простая служанка для черной работы. Видимо, кто‑то из старших служанок ей дал нагоняй…»
Дайюй внимательно оглядела девочку, но не смогла определить, чья она. Девочка же, завидев Дайюй, перестала плакать, вскочила и принялась утирать слезы.
– Ты чего плачешь? – спросила Дайюй.
– Барышня Линь! – воскликнула девочка, готовая снова разразиться слезами. – Посудите сами! Они разговаривали, я не знала, в чем дело, и сказала не то, что следовало, а старшая сестра меня за это поколотила!
Дайюй сначала ничего не поняла и спросила:
– Как зовут твою сестру?
– Чжэньчжу, она служанка старой госпожи, – отвечала девочка.
Только теперь Дайюй стало ясно, что девочка эта из комнат матушки Цзя.
– Как тебя зовут?
– Сестрица Дурочка.
– За что же тебя поколотили? – поинтересовалась Дайюй, не скрывая улыбки. – Что ты такое сказала?
– Ничего особенного! – воскликнула девочка. – Сказала, что наш второй господин Баоюй женится на барышне Баочай.
Словно гром грянул среди ясного неба. У Дайюй все перепуталось в голове. Но она нашла в себе силы сказать:
– Пойдем со мной!
Дайюй отвела девочку в то место, где они с Баоюем хоронили опавшие лепестки. Здесь не было ни души, и Дайюй, забыв об осторожности, выпалила:
– А что за дело твоей сестре до того, женится второй господин Баоюй на барышне Баочай или не женится? За что, собственно, она тебя поколотила?
– Господин Цзя Чжэн скоро уезжает, и вот старая госпожа, госпожа Ван и вторая госпожа Фэнцзе решили обо всем договориться с тетушкой Сюэ и взять барышню Баочай к себе, – принялась объяснять сестрица Дурочка. – Говорят, что это обрадует второго господина, да и… – Тут она захихикала и, наконец, сказала: – А сразу после свадьбы собираются просватать барышню Линь…
Дайюй была ошеломлена. А сестрица Дурочка продолжала трещать без умолку:
– Я и не знала, что служанкам запрещено об этом болтать, чтобы не смущать барышню Баочай. Однажды взяла да сказала Сижэнь, служанке второго господина Баоюя: «Интересно у нас получается: барышню звали Бао, теперь будут звать второй госпожой Бао, а мужа ее зовут второй господин Бао!..» Подумайте, барышня Линь, что обидного я сказала Чжэньчжу? А она ко мне подскочила, надавала пощечин, стала кричать, что я несу всякую чепуху, не уважаю приказания старших и что меня следовало бы выгнать из дома! Откуда мне было знать, что господа запретили об этом вести разговоры?! Хоть бы кто‑нибудь из служанок сказал, а то сразу бить!
Слезы снова навернулись на глаза девочки.
Как невозможно определить, что за вкус у смеси масла, острого соевого соуса, сахара и уксуса, так не могла Дайюй разобраться в охвативших ее противоречивых чувствах. Постояв немного в растерянности, она дрожащим голосом сказала:
– Не болтай глупостей. А то услышат, и не миновать тебе порки. Иди!
Дайюй круто повернулась и пошла в сторону павильона Реки Сяосян. Будто груз в тысячу цзиней взвалили ей на плечи; ноги сделались ватными, и Дайюй еле плелась. Неизвестно, сколько времени девушка добиралась до моста Струящихся ароматов. Она сбилась с дороги и прошла лишнее расстояние, равное двум полетам стрелы.
