Цепляющиеся за чиновничьи должности подлые рабы сговариваются нарушить закон;

читающий правительственный вестник старый господин испытывает тревогу

 

Итак, Фэнцзе пообещала рассказать забавную историю, чтобы отвлечь матушку Цзя и тетушку Сюэ от грустных мыслей, но, не успев рта раскрыть, сама расхохоталась.

– Не догадываетесь, о ком я собираюсь вам рассказать? – спросила она. – О наших молодоженах!

– Что же именно ты хочешь о них рассказать? – удивилась матушка Цзя.

– Один сидит так, другой стоит эдак, – начала Фэнцзе, изображая все в лицах, – этот повернется, другой отвернется, один…

– Говори толком, – одернула ее матушка Цзя, еле сдерживая смех. – Небось придумала все! Захотелось над ними подшутить!

– Рассказывай, нечего изображать, – произнесла тетушка Сюэ.

– Прохожу я мимо комнаты Баоюя, а там кто‑то смеется, – продолжала Фэнцзе. – Подкралась я незаметно к окну, проделала дырку в оконной бумаге. Смотрю – сестрица Баочай сидит на кане, а брат Баоюй стоит перед нею, дергает за рукав и говорит: «Сестра Баочай! Почему ты все время молчишь? Хоть слово скажи, и я сразу поправлюсь!» А сестрица Баочай и смотреть на него не хочет, все дальше отодвигается. Взобрался Баоюй на кан, дернул ее за платье, а Баочай его дернула, не удержался Баоюй – ведь пока он еще слабый после болезни – и повалился прямо на сестрицу. Баочай покраснела и говорит: «Ты совсем обнаглел».

Матушка Цзя и тетушка Сюэ покатились со смеху.

– Тогда Баоюй поднялся, – продолжала Фэнцзе, – и сказал: «Вот спасибо! Наконец‑то вырвал у тебя слово!»

– Баочай как‑то странно себя ведет, – заметила тетушка Сюэ. – Ведь они – супруги, отчего ж не разговаривают, не шутят друг с другом? Неужели Баоюй не видел, как держится с тобой второй старший брат Цзя Лянь?!

– Зачем вы так говорите? – краснея, промолвила Фэнцзе. – Я рассказала все это в шутку, чтобы развлечь вас, а вы, тетушка, меня же начали высмеивать.

– Вот и хорошо, что они перестали стесняться друг друга, – с улыбкой заметила матушка Цзя. – Муж с женой должны жить в согласии. Баочай – умница, с уважением относится к старшим. Одно огорчает: Баоюй еще не совсем выздоровел. Но судя по тому, что ты рассказываешь, рассудок к нему возвращается. Ну‑ка посмеши нас еще!

– Вот когда наша тетушка станет нянчиться с внуком, будет совсем смешно! – улыбнулась Фэнцзе.

– Мартышка ты! – шутливо пожурила ее матушка Цзя. – Мы с тетушкой скорбим о бедняжке Дайюй, а ты лезешь со своими глупыми шутками! Мало того, всякие непристойности рассказываешь! И не стыдно тебе?! Берегись! Лучше в сад одна не ходи! Не очень‑то тебя сестрица Линь жаловала, того и гляди – утащит!

– С чего вы взяли? – засмеялась Фэнцзе. – Это она Баоюя ненавидела! Даже зубами скрежетала, вспоминая его.

– Ладно, помолчи! – сказали женщины. – Пойди лучше выбери счастливый день, когда молодых можно будет поселить вместе.

Они поболтали еще немного, и Фэнцзе ушла. О том, как она приказала выбрать счастливый день для церемонии, как занималась приготовлениями к пиру, рассылала приглашения и звала артистов, мы здесь рассказывать не будем.

Баоюй постепенно поправлялся. Баочай пробовала беседовать с ним о прочитанных книгах. Самые простые вещи Баоюй воспринимал, но куда девались его блестящие способности! Баочай понимала, что они исчезли вместе с чудодейственной яшмой.

Сижэнь часто говорила юноше:

– Ты был таким способным. А теперь что? От пороков, правда, ты избавился, однако нрав остался прежним, а когда ты начинаешь рассуждать о принципах морали – слушать тошно.

Баоюй не обижался, не 

Цепляющиеся за чиновничьи должности подлые рабы сговариваются нарушить закон;

читающий правительственный вестник старый господин испытывает тревогу

 

Итак, Фэнцзе пообещала рассказать забавную историю, чтобы отвлечь матушку Цзя и тетушку Сюэ от грустных мыслей, но, не успев рта раскрыть, сама расхохоталась.

– Не догадываетесь, о ком я собираюсь вам рассказать? – спросила она. – О наших молодоженах!

– Что же именно ты хочешь о них рассказать? – удивилась матушка Цзя.

– Один сидит так, другой стоит эдак, – начала Фэнцзе, изображая все в лицах, – этот повернется, другой отвернется, один…

– Говори толком, – одернула ее матушка Цзя, еле сдерживая смех. – Небось придумала все! Захотелось над ними подшутить!

– Рассказывай, нечего изображать, – произнесла тетушка Сюэ.

– Прохожу я мимо комнаты Баоюя, а там кто‑то смеется, – продолжала Фэнцзе. – Подкралась я незаметно к окну, проделала дырку в оконной бумаге. Смотрю – сестрица Баочай сидит на кане, а брат Баоюй стоит перед нею, дергает за рукав и говорит: «Сестра Баочай! Почему ты все время молчишь? Хоть слово скажи, и я сразу поправлюсь!» А сестрица Баочай и смотреть на него не хочет, все дальше отодвигается. Взобрался Баоюй на кан, дернул ее за платье, а Баочай его дернула, не удержался Баоюй – ведь пока он еще слабый после болезни – и повалился прямо на сестрицу. Баочай покраснела и говорит: «Ты совсем обнаглел».

Матушка Цзя и тетушка Сюэ покатились со смеху.

– Тогда Баоюй поднялся, – продолжала Фэнцзе, – и сказал: «Вот спасибо! Наконец‑то вырвал у тебя слово!»

– Баочай как‑то странно себя ведет, – заметила тетушка Сюэ. – Ведь они – супруги, отчего ж не разговаривают, не шутят друг с другом? Неужели Баоюй не видел, как держится с тобой второй старший брат Цзя Лянь?!

– Зачем вы так говорите? – краснея, промолвила Фэнцзе. – Я рассказала все это в шутку, чтобы развлечь вас, а вы, тетушка, меня же начали высмеивать.

– Вот и хорошо, что они перестали стесняться друг друга, – с улыбкой заметила матушка Цзя. – Муж с женой должны жить в согласии. Баочай – умница, с уважением относится к старшим. Одно огорчает: Баоюй еще не совсем выздоровел. Но судя по тому, что ты рассказываешь, рассудок к нему возвращается. Ну‑ка посмеши нас еще!

– Вот когда наша тетушка станет нянчиться с внуком, будет совсем смешно! – улыбнулась Фэнцзе.

– Мартышка ты! – шутливо пожурила ее матушка Цзя. – Мы с тетушкой скорбим о бедняжке Дайюй, а ты лезешь со своими глупыми шутками! Мало того, всякие непристойности рассказываешь! И не стыдно тебе?! Берегись! Лучше в сад одна не ходи! Не очень‑то тебя сестрица Линь жаловала, того и гляди – утащит!

– С чего вы взяли? – засмеялась Фэнцзе. – Это она Баоюя ненавидела! Даже зубами скрежетала, вспоминая его.

– Ладно, помолчи! – сказали женщины. – Пойди лучше выбери счастливый день, когда молодых можно будет поселить вместе.

Они поболтали еще немного, и Фэнцзе ушла. О том, как она приказала выбрать счастливый день для церемонии, как занималась приготовлениями к пиру, рассылала приглашения и звала артистов, мы здесь рассказывать не будем.

Баоюй постепенно поправлялся. Баочай пробовала беседовать с ним о прочитанных книгах. Самые простые вещи Баоюй воспринимал, но куда девались его блестящие способности! Баочай понимала, что они исчезли вместе с чудодейственной яшмой.

Сижэнь часто говорила юноше:

– Ты был таким способным. А теперь что? От пороков, правда, ты избавился, однако нрав остался прежним, а когда ты начинаешь рассуждать о принципах морали – слушать тошно.

Баоюй не обижался, не сердился – лишь хихикал. Иногда в силу своего характера начинал скандалить, но под влиянием Баочай постепенно научился сдерживать себя. Теперь по крайней мере Сижэнь не приходилось тратить время на уговоры, как это бывало прежде, и она могла полностью отдаться своим обязанностям служанки. Следует сказать, что Баочай была добра и обходительна и прекрасно ладила с прислугой.– лишь хихикал. Иногда в силу своего характера начинал скандалить, но под влиянием Баочай постепенно научился сдерживать себя. Теперь по крайней мере Сижэнь не приходилось тратить время на уговоры, как это бывало прежде, и она могла полностью отдаться своим обязанностям служанки. Следует сказать, что Баочай была добра и обходительна и прекрасно ладила с прислугой.