Цзиньгуй замышляет отравить соперницу, но по воле судьбы погибает сама;

ослепленный Цзя Юйцунь встречается со старым другом, но это не приносит ему прозрения

 

Итак, Цзя Лянь явился к госпоже Ван и рассказал все, что ему было велено.

На следующий день он снова побывал в ведомстве чинов, узнал, как обстоит дело, и опять явился к госпоже Ван.

– Ты точно все разузнал? – спросила госпожа Ван. – Если дело обстоит так, как ты говоришь, то лучшего и желать нечего. По крайней мере все мы будем спокойны. Ведь господин никогда не служил в провинции, и если бы не жалоба генерал‑губернатора, негодяи могли погубить его!

– Почему вы так думаете, госпожа? – удивился Цзя Лянь.

– Потому что твой второй дядя за все это время не прислал домой ни гроша, – ответила госпожа Ван. – Мало того. Приходилось слать ему из дому! А посмотри на тех, кто уехал с господином! За короткое время их жены нарядились в золото и серебро! Наверняка они тайком от твоего дяди вымогали у людей деньги! Из‑за них он и пострадал. Хорошо еще, что удалось предотвратить скандал, а то, чего доброго, не только с должности сняли бы, но и наследственный титул отобрали!

– Вы правы, госпожа, – согласился Цзя Лянь. – Но вначале, когда я узнал о жалобе, меня, признаться, обуял страх. А вообще лучше бы дядя служил в столице! Ни забот, ни хлопот, и старой госпоже спокойно. Ведь все равно придется ей рассказать!

– Я сама это сделаю, – проговорила госпожа Ван. – А ты еще раз все хорошенько разузнай!

Цзя Лянь уже собрался уходить, как вдруг вбежала перепуганная служанка тетушки Сюэ. Она даже не поздоровалась с госпожой Ван, а сразу вскричала:

– Наша госпожа велела вам передать: у нас опять случилась беда!

– Какая беда? – спросила госпожа Ван.

– Беда, беда! – только и могла вымолвить служанка.

– Глупая! – рассердилась госпожа Ван. – Чем кричать, объяснила бы толком!

– Господин Сюэ Кэ отлучился из дома, а тут случилось несчастье! Моя госпожа просит вас прислать кого‑нибудь из господ ей помочь.

Госпожа Ван разволновалась:

– Говори же, в конце концов, зачем вам господа? В чем надо помочь?

– Умерла наша невестка Цзиньгуй! – выпалила служанка.

Госпожа Ван даже плюнула с досады и сказала в сердцах:

– Туда ей и дорога! Стоило из‑за этого поднимать шум!

– Умри она как все люди – еще бы ничего! – проговорила служанка. – А то ведь опять невесть что натворила! Прошу вас, госпожа, пошлите людей, пусть помогут распорядиться!

Госпожа Ван сердилась, и в то же время ей было смешно.

– Служанка совсем свихнулась! – произнесла она. – Братец Цзя Лянь, не слушай ты эту дуру, пойди сам погляди, что там случилось!

Служанка услышала, что ее обозвали дурой, и, рассердившись, убежала.

Между тем тетушка Сюэ пребывала в смятении и, как только служанка вернулась, спросила:

– Ну что, пришлет кого‑нибудь госпожа Ван?

– Да разве дождешься от родственников помощи? Мало того что госпожа никого не послала, так еще дурой меня обозвала, – ответила служанка.

– Это моя сестра, а что сказала жена ее сына?

– Уж если ваша сестра знать вас не хочет, что говорить о дочери? – воскликнула служанка. – Я даже не стала к ней обращаться.

– Сестра – это сестра, а дочь роднее! Неужели она отказала бы мне в помощи?!

– Да, да! Вы правы! – спохватилась служанка. – Я сейчас к ней пойду!

В это время вошел Цзя Лянь, справился о здоровье тетушки Сюэ, выразил ей соболезнование и сказал:

– Я только что от тети и там узнал, что умерла жена вашего сына. От служанки мы толку не добились, тетя взволновалась, послала меня разузнать, в чем дело, и, если нужно, помочь. Скажите, чем я могу быть вам полезен?

У тетушки Сюэ от волнения слезы высохли, и она сказала:

– Извините, второй господин, за беспокойство. Я же говорила, сестра у меня очень добрая. Старая карга – моя служанка – не смогла толком ничего объяснить, и чуть не получилось недоразумения. Садитесь, пожалуйста, второй господин, я сейчас все расскажу! – И, немного помолчав, добавила: – Я к вам послала служанку только потому, что невестка моя умерла дурной смертью.

– Может быть, она покончила с собой из‑за мужа? – высказал предположение Цзя Лянь.

– Это было бы прекрасно, – воскликнула тетушка Сюэ. – Она так все время скандалила, что мы не знали, куда деваться! Узнав, что Сюэ Паню грозит смертная казнь, Цзиньгуй немного поплакала а затем как ни в чем не бывало стала наряжаться да прихорашиваться. Я пыталась поговорить с ней, но она меня обругала. Однажды, не знаю почему, невестка потребовала, чтобы Сянлин жила с ней. Я ей говорю: «Зачем тебе Сянлин, если ты отказалась от Баочань? К чему терзать девочку, раз ты ее не любишь?» Но она и слушать не стала, и пришлось мне переселить Сянлин к ней. Сянлин как раз болела, но слова не сказала, бедняжка, безропотно покорилась. А невестка переменилась вдруг к девочке, стала с ней ласкова и добра. Я только радовалась. А Баочай говорит: «Боюсь, неспроста это». Я тогда не придала значения ее словам. Пока Сянлин болела, невестка сама все готовила и кормила ее. Но, видимо, несчастная судьба у Сянлин. Однажды, когда Цзиньгуй подавала ей отвар, Сянлин ненароком опрокинула чашку и обварила ей руки. Я думала, уж теперь‑то девушке не поздоровится. Ничуть не бывало. Цзиньгуй слова бранного не сказала, даже не рассердилась, подмела осколки, вытерла пол, и все между ними осталось по‑прежнему. Вчера вечером Цзиньгуй позвала Баочань и велела ей приготовить две чашки супа, сказав, что будет есть вместе с Сянлин. Спустя некоторое время слышу, поднялся шум; закричала Баочань, а потом, пошатываясь, вышла Сянлин, призывая на помощь. Я поспешила туда и вижу: у невестки кровь из носа идет, а сама она, схватившись руками за грудь, бьет ногами и катается по полу. Я до смерти напугалась! Зову ее – не отвечает, подергалась немного и скончалась. Я сразу поняла, что она отравилась.