Он обвел взглядом сидящих за столом. Сянъюнь и Баочай были здесь, не хватало только Дайюй. Сердце Баоюя сжалось от боли, он с трудом сдержал слезы, и, не желая выказывать слабости, заявил, что ему жарко, сбросил халат, и, положив на свое место бирку[1], вышел из‑за стола.

Сянъюнь первая заметила, что Баоюй расстроен, но подумала, что это он из‑за того, может быть, что неудачно метнул кости или же сама игра показалась ему неинтересной, и потому он решил уйти.

– Я тоже ничего не могу сказать, – заявила Ли Вань. – К тому же за столом кое‑кого нет, так что лучше оштрафуйте меня!

– Раз всем скучно, – сказала матушка Цзя, – не будем больше играть. Пусть только Юаньян метнет кости, посмотрим, что ей выпадет!

Девочка‑служанка поставила перед Юаньян поднос. Юаньян взяла кости, метнула. Три кости сразу же легли, показав две двойки и одну пятерку, а четвертая – все еще вертелась на подносе.

– Только бы не пятерка! – вскричала Юаньян.

Но в это мгновение кость остановилась, обращенная пятеркой кверху.

– Плохо дело! – воскликнула Юаньян. – Проиграла!

– Разве этому числу очков не соответствует никакая ария? – спросила матушка Цзя.

– Соответствует, только назвать ее я не могу, – ответила Юаньян.

– Тогда скажи, как называются комбинации выпавших очков, – попросила матушка Цзя, – а я попробую назвать арию.

– «Волны уносят плывущую ряску», – произнесла Юаньян.

– Ну, это проще простого! – воскликнула матушка Цзя, – На это надо ответить: «Под лилии корни скрываются осенью рыбы».

Сянъюнь, сидевшая рядом с Юаньян, подхватила:

– «О ряске седой я стихи напеваю в осенние дни под Чуцзяном».

– Фраза вполне подходящая, – отозвались все.

– На этом кончаем игру! Выпьем еще по два кубка, а потом за еду примемся! – сказала матушка Цзя и, заметив, что Баоюй так и не вернулся, спросила: – Куда ушел Баоюй?

– Он переодевается, – ответила Юаньян.

– Кто с ним пошел?

– Я велела Сижэнь его проводить, – почтительно доложила Инъэр, приближаясь к матушке Цзя.

Матушка Цзя и госпожа Ван успокоились. Однако через некоторое время госпожа Ван послала служанок за сыном. Одна из девочек‑служанок, войдя в дом, где жил Баоюй, увидела, что Уэр зажигает свечи, и спросила:

– Где второй господин Баоюй?

– Он пьет вино у старой госпожи, – ответила Уэр.

– А я как раз оттуда, – проговорила девочка. – Меня за ним послала госпожа Ван. Будь он там, мне не велели бы его искать!

– Ничего не знаю, – сказала Уэр, – ищи в другом месте! – Девочка вышла и, повстречав Цювэнь, спросила:

– Ты не видела второго господина Баоюя?

– Сама его ищу, – ответила Цювэнь. – Госпожи его ждут, стол накрыт, куда он мог деваться? Пойди к старой госпоже и скажи, что он выпил лишнего, почувствовал себя плохо и решил полежать. Передай, что он скоро придет и просит бабушку и мать есть без него!

Слова Уэр девочка‑служанка передала Чжэньчжу, а та в свою очередь – матушке Цзя.

– Собственно говоря, он вообще ест немного, – заметила матушка Цзя. – Раз не хочет, пусть отдыхает. Скажите ему, что может больше не приходить, – жена его здесь, и ладно!

– Слышала, что сказала старая госпожа? – спросила Чжэньчжу девочку‑служанку.

Та поддакнула, но поскольку не знала, где Баоюй, повертевшись во дворе, снова вошла в дом и сказала:

– Господину все передали, как было велено.

Покончив с едой, гости уселись где кому вздумается. О том, какие велись разговоры, мы рассказывать не будем.

 

А сейчас вернемся к Баоюю. Когда, опечаленный, он выходил из дома матушки Цзя, его догнала Сижэнь и спросила, что случилось.

– Ничего особенного, просто на душе как‑то тревожно, – ответил Баоюй. – Пока все пьют и веселятся, давай пойдем туда, где живет супруга Цзя Чжэня, и погуляем немного!

– К кому же мы пойдем? – удивилась Сижэнь. – Ведь супруга господина Цзя Чжэня здесь.

– Мне никто не нужен, – ответил Баоюй. – Просто пройдемся, посмотрим дом, где она живет.

Когда они подходили к дому госпожи Ю, Баоюй заметил, что калитка, ведущая в сад, приоткрыта. В дом Баоюй не стал заходить, а направился к калитке, где увидел двух женщин‑привратниц.