– Врач говорит, что Баоюю уже не помогут никакие лекарства, – сказала она. – Надо готовиться к похоронам!
Цзя Чжэн тяжело вздохнул, пошел поглядеть на сына и, убедившись, что госпожа Ван ничуть не преувеличивает, приказал Цзя Ляню сделать соответствующие распоряжения.
И Цзя Лянь снова стал думать о том, где раздобыть денег.
В это время в комнату с криком вбежал мальчик‑слуга:
– Второй господин! Беда!
– В чем дело? – тараща глаза на слугу, спросил перепуганный Цзя Лянь.
– У ворот стоит какой‑то монах, – стал рассказывать мальчик, – в руках у него яшма, которую когда‑то потерял второй господин Баоюй, он требует за нее десять тысяч лянов серебра!
Цзя Лянь плюнул в лицо слуге.
– Я думал, важное дело, а ты лезешь со всякими пустяками! Неужто не помнишь, как нам однажды пытались подсунуть какую‑то яшму?! А сейчас никакая не нужна. Ведь Баоюй умирает!
– И я так сказал монаху, – возразил мальчик. – Но он уверяет, что если ему заплатят, второй господин Баоюй тотчас выздоровеет!
Во дворе послышался шум, прибежали слуги.
– Монах ворвался в дом! Мы не могли его задержать!
– Да что же это творится? – вскричал Цзя Лянь. – И вы не вышвырнули его вон?
Вышел Цзя Чжэн.
В это время из внутренних покоев донеслись вопли:
– Второй господин умирает!
И тут убитый горем Цзя Чжэн услышал голос монаха:
– Если хотите, чтобы он жил, платите деньги!
«Когда‑то Баоюя вылечил точно такой же монах, – вспомнил Цзя Чжэн, – может быть, и этот его спасет? Надо заплатить! А вдруг это не та яшма?»
И Цзя Чжэн решил прежде убедиться, что монах и в самом деле может сотворить чудо. Он велел пропустить монаха, и тот, даже без приветственных церемоний, со всех ног бросился во внутренние покои.
– Ты куда? – пытался удержать монаха Цзя Лянь, схватив его за руку. – Ведь там женщины!
– Но я могу не успеть, – отвечал монах на ходу. Цзя Лянь едва поспевал за ним, крича:
– Все прячьтесь! Монах идет! Потом будете плакать!
Но госпожа Ван и остальные женщины так рыдали, что ничего не слышали. И лишь когда Цзя Лянь, продолжая кричать, вбежал в комнату, они обернулись, увидели рослого монаха, заволновались, но спрятаться не успели.
Монах между тем устремился прямо к Баоюю. Баочай поспешила скрыться, а Сижэнь, глядя на госпожу Ван, продолжала стоять.
– Благодетель мой, я принес твою яшму! – объявил монах, перекинув яшму с ладони на ладонь. – Скорее несите деньги, и я спасу его!
От испуга все словно приросли к месту. Никому и в голову не приходило, что монах может их обмануть.
– Спасите его, тогда получите деньги, – промолвила госпожа Ван.
– Нет, давайте деньги сейчас! – настаивал монах.
– Не беспокойтесь, мы вам заплатим, только обменяем серебро, – заверила госпожа Ван.
Монах раскатисто захохотал, повертел в руке яшму и, наклонившись к уху Баоюя, тихо произнес:
– Баоюй! Баоюй! Твоя яшма вернулась!
Баоюй приоткрыл глаза.
– Он приходит в себя! – радостно закричала Сижэнь.
– Где моя яшма? – спросил Баоюй.
Монах положил яшму на ладонь Баоюю. Тот крепко сжал ее, поднес к глазам, полюбовался и сказал:
