Баоюй еще больше рассердился и попробовал вырваться от Сижэнь, но та еще крепче в него вцепилась, до боли сжав пальцы.
Больше всех волновалась Цзыцзюань: забыв о своих обидах, она выбежала из комнаты и тоже стала удерживать юношу.
Девушки вцепились в Баоюя мертвой хваткой, и освободиться не было никакой возможности. Тогда Баоюй со вздохом произнес:
– Вы держите меня из‑за куска какой‑то яшмы, а ведь я могу уйти без нее! Что вы тогда будете делать?
Сижэнь и Цзыцзюань разразились горестными воплями. Тут, к счастью, прибежали госпожа Ван и Баочай.
– Баоюй! – закричала госпожа Ван. – Опомнись!
– В чем дело? – спросил Баоюй. – Я опять причиняю вам неприятности? Вечно эти служанки поднимают шум из‑за пустяков! Монах требовал десять тысяч лянов серебра, и я решил отдать ему яшму, сказав, что она фальшивая. Видя, что мы не дорожим яшмой, он, возможно, сбавил бы цену.
– Так бы и сказал! – с облегчением промолвила госпожа Ван. – Зачем было пугать служанок?
– И все же, – сказала Баочай, – монах этот не простой! Не обрушатся ли на нас несчастья, если отдать ему яшму? А деньги можно найти, заложить, например, мои украшения!
– Так, пожалуй, и сделаем, – согласилась госпожа Ван.
Баоюй молчал. Тогда Баочай взяла у него яшму из рук и сказала:
– Тебе незачем больше встречаться с монахом, мы сами с госпожой отдадим ему деньги!
– Можно не возвращать ему яшму, – покорно произнес Баоюй, – но увидеться с ним еще раз мне просто необходимо!
Сижэнь все не отпускала Баоюя. Баочай подумала и сказала:
– Отпусти его, пусть идет, если хочет!
– Эх вы! – укоризненно покачал головой Баоюй. – Яшма вам дороже меня. Вот возьму и уйду с монахом! Что вы станете тогда делать с этим куском камня?
Сижэнь снова хотела вцепиться в Баоюя, но постеснялась госпожи Ван и Баочай. Воспользовавшись случаем, Баоюй выбежал из комнаты.
Сижэнь, подумав, что у Баоюя снова приступ безумия, велела девочке‑служанке передать Бэймину, чтобы наказал слугам у всех трех ворот дворца хорошенько следить за вторым господином.
Девочка вышла, а госпожа Ван и Баочай стали расспрашивать Сижэнь, как все было.
Сижэнь рассказала.
Обеспокоенные госпожа Ван и Баочай велели служанке предупредить слуг, чтобы глаз не спускали с монаха и запомнили каждое его слово. Служанка вернулась и доложила:
– Второй господин и в самом деле не в себе. Он попросил монаха взять его с собой.
– Этого еще не хватало! – воскликнула госпожа Ван. – А что ответил монах?
– Сказал, что ему нужна яшма, а не Баоюй.
– И не требует денег? – удивилась Баочай.
– О деньгах разговора не было, – ответила служанка. – Затем монах и второй господин стали беседовать и смеяться, но никто из слуг их разговора не понял.
– Дураки! – рассердилась госпожа Ван. – Не могли понять всего, так хотя бы запомнили, о чем вообще шла речь. Позови слугу, который слышал их разговор!
Явился слуга, поднялся на террасу, приблизился к окну и почтительно справился о здоровье госпожи Ван.
– Неужели вы не могли хоть что‑то запомнить из разговора? – напустилась на слугу госпожа Ван.
– Некоторые слова я помню, – отвечал слуга. – Речь шла о какой‑то горе Дахуаншань, утесе Цингэн, стране Небесных грез, нитях, связывающих с суетным миром.
Госпожа Ван тоже не поняла. Зато Баочай испуганно округлила глаза и не могла вымолвить ни слова. Она хотела приказать слугам немедленно позвать Баоюя, но тут он явился сам и, хихикая, сказал:
– Все в порядке! Все в порядке!..
– Что означают твои безумные речи? – спросила госпожа Ван.
– Почему безумные? – удивился Баоюй. – Я давно знаю этого монаха. Он приходил со мной повидаться. Неужели вы думаете, что ему нужны были деньги? Он совершил доброе дело, все объяснил и ушел. Вот я и говорю: все в порядке!
Госпожа Ван не поверила и велела слуге все разузнать у привратников. Вскоре слуга вернулся и доложил:
– Монах и в самом деле ушел и сказал на прощанье: «Передайте госпоже, чтобы не беспокоилась – деньги мне не нужны. Пусть только разрешит второму господину почаще меня навещать. Все свершится, как предопределено судьбой – таков непреложный закон».
– Оказывается, это добрый монах! – воскликнула госпожа Ван. – Где же он живет?
– Привратник его спросил, а он говорит, что второй господин Баоюй знает, – ответил слуга.
– Ты знаешь, где живет монах? – спросила госпожа Ван, немало удивившись.
– Трудно сказать, – ответил Баоюй. – И далеко и близко.
– Что ты болтаешь! – вскричала Баочай. – Сейчас же прекрати! Ведь батюшка и матушка тебя любят, и батюшка велел тебе во что бы то ни стало добиться славы и высокого положения!
