- Поедем， Марья Моревна！

 

　　- Ах， Иван-царевич！ Ведь он догонит， тебя в куски изрубит.

 

　　- Пускай изрубит！ Я без тебя жить не могу. Собрались и поехали. Кощей Бессмертный домой возвращается， под ним добрый конь спотыкается.

 

　　- Что ты спотыкаешься？ Али чуешь какую невзгоду？

 

　　- Иван-царевич приходил， Марью Моревну с собой взял.

 

　　Кощей поскакал， догнал Ивана-царевича； изрубил его в мелкие куски и поклал в смоленую бочку； взял эту бочку， скрепил железными обручами и бросил в синее море， а Марью Моревну к себе увез.

 

　　В то самое время у зятьев Ивана-царевича серебро почернело.

 

　　- Ах， - говорят они， - видно， беда приключилася！

 

　　Орел бросился на сине море， схватил и вытащил бочку на берег， сокол полетел за живой водою， а ворон за мертвою. Слетелись все трое в одно место， разбили бочку， вынули куски Ивана-царевича， перемыли и склали как надобно.

 

　　Ворон брызнул мертвою водою - тело срослось， соединилося； сокол брызнул живой водою - Иван-царевич вздрогнул， встал и говорит：

 

　　- Ах， как я долго спал！

 

　　- Еще бы дольше проспал， если б не мы！ - отвечали зятья. - Пойдем теперь к нам в гости.

 

　　- Нет， братцы！ Я пойду искать Марью Моревну！ Приходит к ней и просит：

 

　　- Разузнай у Кощея Бессмертного， где он достал себе такого доброго коня.

 

　　Вот Марья Моревна улучила добрую минуту и стала Кощея выспрашивать.

 

　　Кощей сказал：

 

　　- За тридевять земель， в тридесятом царстве， за огненной рекою живет баба-яга； у ней есть такая кобылица， на которой она каждый день вокруг света облетает. Много у ней и других славных кобылиц； я у ней три дня пастухом был， ни одной кобылицы не упустил， и за то баба-яга дала мне одного жеребеночка.

 

　　- Как же ты через огненную реку переправился？

 

　　- А у меня есть такой платок - как махну в правую сторону три раза， сделается высокий-высокий мост， и огонь его не достанет！

 

　　Марья Моревна выслушала， пересказала все Ивану-царевичу и платок унесла да ему отдала.

 

　　Иван-царевич переправился через огненную реку и пошел к бабе-яге. Долго шел он не пивши， не евши. Попалась ему навстречу заморская птица с малыми детками.

 

　　Иван-царевич говорит：

 

　　- Съем-ка я одного цыпленочка.

 

　　- Не ешь， Иван-царевич！ - просит заморская птица. - В некоторое время я пригожусь тебе. Пошел он дальше， видит в лесу улей пчел.

 

　　- Возьму-ка я， - говорит， - сколько-нибудь медку. Пчелиная матка отзывается：

 

　　- Не тронь моего меду， Иван-царевич！ В некоторое время я тебе пригожусь.

 

　　Он не тронул и пошел дальше， попадает ему навстречу львица со львенком.

 

　　- Съем я хоть этого львенка； есть так хочется， ажно тошно стало！

 

　　- Не тронь， Иван-царевич， - просит львица. - В некоторое время я тебе пригожусь.

 

　　- Хорошо， пусть будет по-твоему！

 

　　Побрел голодный， шел， шел - стоит дом бабы-яги， кругом дома двенадцать шестов， на одиннадцати шестах по человечьей голове， только один незанятый.

 

　　- Здравствуй， бабушка！

 

　　- Здравствуй， Иван-царевич！ Почто пришел - по своей доброй воле аль по нужде？

 

　　- Пришел заслужить у тебя богатырского коня.

 

　　- Изволь， царевич！ У меня ведь не год служить， а всего-то три дня； если упасешь моих кобылиц - дам тебе богатырского коня， а если нет， то не гневайся - торчать твоей голове на последнем шесте.

 

　　Иван-царевич согласился， баба-яга его накормила-напоила и велела за дело приниматься. Только что выгнал он кобылиц в поле， кобылицы задрали хвосты， и все врозь по лугам разбежались； не успел царевич глазами вскинуть， как они совсем пропали. Тут он заплакал-запечалился， сел на камень и заснул.

 

　　Солнышко уже на закате， прилетела заморская птица и будит его：

 

　　- Вставай， Иван-царевич！ Кобылицы теперь дома. Царевич встал， воротился домой； а баба-яга и шумит， и кричит на своих кобылиц：

 

　　- Зачем вы домой воротились？

 

　　- Как же нам было не воротиться？ Налетели птицы со всего света， чуть нам глаза не выклевали.

 

　　- Ну вы завтра по лугам не бегайте， а рассыпьтесь по дремучим лесам.

 

　　Переспал ночь Иван-царевич， наутро баба-яга ему говорит：

 

　　- Смотри， царевич， если не упасешь кобылиц， если хоть одну потеряешь - быть твоей буйной головушке на шесте.

 

　　Погнал он кобылиц в поле， они тотчас задрали хвосты и разбежались по дремучим лесам. Опять сел царевич на камень， плакал-плакал да и уснул.

 

　　Солнышко село за лес， прибежала львица：

 

　　- Вставай， Иван-царевич！ Кобылицы все собраны. Иван-царевич встал и пошел домой； баба-яга пуще прежнего и шумит， и кричит на своих кобылиц：

 

　　- Зачем домой воротились？

 

　　- Как же нам было не воротиться？ Набежали лютые звери со всего света， чуть нас совсем не разорвали.

 

　　- Ну вы завтра забегите в сине море. Опять переспал ночь Иван-царевич， наутро посылает его баба-яга кобылиц пасти：

 

　　- Если не упасешь - быть твоей буйной головушке на шесте.

 

　　Он погнал кобылиц в поле； они тотчас задрали хвосты， скрылись с глаз и забежали в сине море； стоят в воде по шею. Иван-царевич сел на камень， заплакал и уснул.

 

　　Солнышко за лес село， прилетела пчелка и говорит：

 

　　- Вставай， царевич！ Кобылицы все собраны； да как воротишься домой， бабе-яге на глаза не показывайся， пойди в конюшню и спрячься за яслями. Там есть паршивый жеребенок - в навозе валяется， ты укради его и в глухую полночь уходи из дому.

 

　　Иван-царевич встал， пробрался в конюшню и улегся за яслями； баба-яга и шумит， и кричит на своих кобылиц：

 

　　- Зачем воротились？

 

　　- Как же нам было не воротиться？ Налетело пчел видимо-невидимо со всего света и давай нас со всех сторон жалить до крови！

 

　　Баба-яга заснула， а в самую полночь Иван-царевич украл у нее паршивого жеребенка， оседлал его， сел и поскакал к огненной реке. Доехал до той реки， махнул три раза платком в правую сторону - и вдруг， откуда ни взялся， повис через реку высокий мост. Царевич переехал по мосту и махнул платком на левую сторону только два раза - остался через реку мост тоненький-тоненький！ Поутру пробудилась баба-яга - паршивого жеребенка видом не видать！ Бросилась в погоню； во весь дух на железной ступе скачет， пестом погоняет， помелом след заметает.

 

　　Прискакала к огненной реке， взглянула и думает： “Хорош мост！”

 

　　Поехала по мосту， только добралась до середины - мост обломился， и баба-яга чубурах в реку； тут ей и лютая смерть приключилась！ Иван-царевич откормил жеребенка в зеленых лугах， стал из него чудный конь. Приезжает царевич к Марье Моревне； она выбежала， бросилась к нему на шею：

 

　　- Как же ты опять живой？

 

　　- Так и так， - говорит. - Поедем со мной.

 

　　- Боюсь， Иван-царевич！ Если Кощей догонит， быть тебе опять изрублену.

 

　　- Нет， не догонит！ Теперь у меня славный богатырский конь， словно птица летит.

 

　　Сели они на коня и поехали.

 

　　Кощей Бессмертный домой ворочается， под ним конь спотыкается.

 

　　- Что ты， несытая кляча， спотыкаешься？ Али чуешь какую невзгоду？

 

　　- Иван-царевич приезжал， Марью Моревну увез.

 

　　- А можно ли их догнать？

 

　　- Бог знает！ Теперь у Ивана-царевича конь богатырский лучше меня.

 

　　- Нет， не утерплю， - говорит Кощей Бессмертный， - поеду в погоню.

 

　　Долго ли， коротко ли - нагнал он Ивана-царевича， соскочил наземь и хотел было сечь его острой саблею； в те поры конь Ивана-царевича ударил со всего размаху копытом Кощея Бессмертного и размозжил ему голову， а царевич доконал его палицей. После того наклал царевич груду дров， развел огонь， спалил Кощея Бессмертного на костре и самый пепел его пустил по ветру.

 

　　Марья Моревна села на Кощеева коня， а Иван-царевич на своего， и поехали они в гости сперва к ворону， потом к орлу， а там и к соколу.

 

　　Куда ни приедут， всюду встречают их с радостью：

 

　　- Ах， Иван-царевич， а уж мы не чаяли тебя видеть. Ну， да недаром же ты хлопотал： такой красавицы， как Марья Моревна， во всем свете поискать - другой не найти！

 

　　Погостили они， попировали и поехали в свое царство. Приехали и стали себе жить-поживать， добра наживать да медок попивать.