Достопочтенный сэр, воскликнул доктор Лейднер с раздражением и насмешкой. — Отец Лавиньи известен во всем мире как специалист по эпиграфике, а Меркадо многие годы работал в широко известном нью-йоркском музее. Это же невозможно, чтобы тот или другой был тем человеком, о котором вы думаете!

Пуаро слегка замахал рукой.

Это вы о молодежи? — сказал Райлли. — Если хотите знать мое мнение, лишь один из подозреваемых вами заслуживает немного внимания.

— И кто же?

Карл Рейтер. Конечно, против него тоже практически ничего нет, но, если присмотреться, нам придется признать несколько обстоятельств: у него подходящий возраст, у него немецкие имя и фамилия, в этом году у него первый выезд, и что-что, а возможность у него была. Ему нужно было лишь ненадолго покинуть свою фотолабораторию, пересечь двор, совершить свое черное дело и незаметно проскочить назад, пока свободен путь. Если бы кто-то в его отсутствие заглянул в фотолабораторию, он всегда мог потом сказать, что был в темной комнате. Я не говорю, что он тот, кого мы ищем, но если уж кого-то подозревать, то он, бесспорно, наиболее подходящий.

Пуаро не проявил восторга. Он мрачно кивнул и с сомнением заключил:

Да. Он наиболее вероятен, но, как говорится, не все так просто.  Потом сказал: — Давайте пока прервем наши рассуждения. Я бы хотел, если позволите, осмотреть комнату, где произошло преступление.

Пожалуйста. — Доктор Лейднер пошарил у себя в кармане, потом взглянул на доктора Райлли. — Капитан Мейтленд взял ключ, — сказал он.

— Мейтленд отдал мне, — сказал Райлли. — Ему надо было ехать на это курдское дело. — И он достал ключ.

Вы не будете возражать, если я не. . . — нерешительно сказал доктор Лейднер. — Может быть, сестра...

Разумеется, разумеется, — сказал Пуаро. — Я отлично понимаю. Ни в коем случае не желаю понапрасну причинять вам боль. Не будете ли вы любезны проводить меня?

— Конечно, — сказала я.