— Плохие новости, Вернон, — сказала она. — Миссис Фигг сломала ногу. Она не
сможет взять этого.
Тетя махнула рукой в сторону Гарри.
Рот Дадли раскрылся от ужаса, а Гарри ощутил, как сердце радостно подпрыгнуло у
него в груди. Каждый год в день рождения Дадли Дурсли на целый день отвозили сына и
его друга в Лондон, а там водили их на аттракционы, в кафе и в кино. Гарри же оставляли с
миссис Фигг, сумасшедшей старухой, жившей в двух кварталах от Дурслей. Гарри
ненавидел этот день. Весь дом миссис Фигг насквозь пропах кабачками, а его хозяйка
заставляла Гарри любоваться фотографиями многочисленных кошек, живших у нее в
разные годы.
— И что теперь? — злобно спросила тетя Петунья, с ненавистью глядя на Гарри,
словно это он все подстроил.
Гарри знал, что ему следует пожалеть миссис Фигг и ее сломанную ногу, но это было
непросто, потому что теперь целый год отделял его от того дня, когда ему снова придется
рассматривать снимки Снежинки, мистера Лапки и Хохолка.
— Мы можем позвонить Мардж, — предложил дядя.
— Не говори ерунды, Вернон. Мардж ненавидит мальчишку.
Дурсли часто говорили о Гарри так, словно его здесь не было или словно он был
настолько туп, что все равно не мог понять, что речь идет именно о нем.
— А как насчет твоей подруги? Забыл, как ее зовут… Ах, да, Ивонн.
— Она отдыхает на Майорке, — отрезала тетя Петунья.
— Вы можете оставить меня одного, — вставил Гарри, надеясь, что его предложение
всем понравится и он наконец посмотрит по телевизору именно те передачи, которые ему
интересны, а может быть, ему даже удастся поиграть на новом компьютере Дадли.
Вид у тети Петуньи был такой, словно она проглотила лимон.
— И чтобы мы вернулись и обнаружили, что от дома остались одни руины? —
прорычала она.
— Но я ведь не собираюсь взрывать дом, — возразил Гарри, но его уже никто не
слушал.
— Может быть… — медленно начала тетя Петунья. — Может быть, мы могли бы
взять его с собой… и оставить в машине у зоопарка…
— Я не позволю ему сидеть одному в моей новой машине! — возмутился дядя Вернон.
Дадли громко разрыдался. То есть на самом деле он вовсе не плакал, последний раз
настоящие слезы лились из него много лет назад, но он знал, что стоит ему состроить
жалобную физиономию и завыть, как мать сделает для него все, что он пожелает.
— Дадли, мой маленький, мой крошка, пожалуйста, не плачь, мамочка не позволит ему
испортить твой день рождения! — вскричала миссис Дурсль, крепко обнимая сына.
— Я… Я не хочу… Не хоч-ч-чу, чтобы он ехал с нами! — выдавил из себя Дадли в
перерывах между громкими всхлипываниями, кстати, абсолютно фальшивыми. — Он… Он
всегда все по-по-портит!
Миссис Дурсль обняла Дадли, а тот высунулся из-за спины матери и, повернувшись к
Гарри, состроил отвратительную гримасу.
В этот момент раздался звонок в дверь.
— О господи, это они! — В голосе тети Петуньи звучало отчаяние.
Через минуту в кухню вошел лучший друг Дадли, Пирс Полкисс, вместе со своей
матерью. Пирс был костлявым мальчишкой, очень похожим на крысу. Именно он чаще
всего держал жертв Дадли, чтобы они не вырывались, когда Дадли будет их лупить. Увидев
друга, Дадли сразу прекратил свой притворный плач.
Полчаса спустя Гарри, не смевший поверить в свое счастье, сидел на заднем сиденье
машины Дурслей вместе с Пирсом и Дадли и впервые в своей жизни ехал в зоопарк Тетя с
дядей так и не придумали, на кого его можно оставить. Но прежде чем Гарри сел в машину,
дядя Вернон отвел его в сторону.
