— Такому молодому человеку как ты, это кажется невероятным. Но для Николаса и

Пернеллы умереть значит лечь в постель и заснуть после очень долгого дня. Для

высокоорганизованного разума смерть-это очередное приключение. К тому же камень — не

такая уж прекрасная вещь. Представь себе — он может дать столько денег и столько лет

жизни, сколько ты захочешь! То есть две вещи, которые в первую очередь выберет любой

человек. Но беда в том, что люди, как правило, выбирают то, что для них является

наихудшим.

Воцарилась тишина. Гарри лежал, глядя в потолок и не зная, что сказать. Дамблдор

что-то мурлыкал себе под нос и рассеянно улыбался.

— Сэр! — наконец окликнул его Гарри. — Я тут подумал… Сэр… даже если камень

уничтожен, Волан…

Я хотел сказать, Вы-Знаете-Кто…

— Называй его Волан- де- Мортом, Гарри. Всегда называй вещи своими именами.

Страх перед именем усиливает страх перед тем, кто его носит.

— Да, сэр. — Гарри поспешно кивнул, ему не терпелось услышать ответ. — Я хотел

спросить: ведь теперь Волан- де- Морт будет искать другой способ вернуть себе силы,

правда? Я имею в виду, ведь он не исчез навсегда?

— Нет, Гарри, — согласился Дамблдор. — Он все еще где-то здесь, возможно, ищет

новое тело, в которое мог бы вселиться… Так как он не является живым существом в

полном смысле этого слова, его нельзя убить. Он бросил Квиррелла умирать — ведь он

безжалостен не только к врагам, но и к союзникам. Однако ты не должен огорчаться, Гарри,

пусть ты всего лишь на какое-то время отдалил его приход к власти. Но в следующий раз

найдется кто-то другой, кто будет готов сразиться с ним. И это несмотря на то, что наша

борьба против него кажется заранее проигранной. А если его возвращение будет

отодвигаться все дальше и дальше, возможно, он никогда не будет властвовать.

Гарри попробовал кивнуть и поморщился от боли.

— Сэр, есть еще кое-что, что я хотел бы узнать, если вы мне расскажете, — тихо, но

настойчиво произнес он. — Я бы хотел знать всю правду…

— Правду… — вздохнул Дамблдор. — Правда — это прекраснейшая, но

одновременно и опаснейшая вещь. А потому к ней надо подходить с превеликой

осторожностью. Однако я отвечу на твои вопросы — если, конечно, у меня не будет

достаточно веской причины для того, чтобы промолчать. Если я не смогу ответить, прошу

меня простить: я промолчу, потому что ложь недопустима.

— Хорошо. — Гарри прикрыл глаза. — Волан- де- Морт сказал, что убил мою мать

просто потому, что она пыталась не дать ему убить меня. Но я не могу понять, зачем ему

вообще понадобилось убивать меня?

На сей раз Дамблдор вздохнул куда глубже.

— Увы, Гарри, на этот вопрос я не могу ответить. По крайней мере сегодня и сейчас.

Однажды ты узнаешь… а пока забудь об этом. Когда ты будешь старше… Я понимаю —

наверное, это звучит неприятно. Тогда когда ты будешь готов, ты все узнаешь.

Гарри понял, что настаивать бесполезно.

— А почему Квиррелл не мог прикоснуться ко мне?

— Твоя мать умерла, пытаясь спасти тебя. Если на свете есть что-то, чего Волан-де-

Морт не в силах понять, — это любовь. Он не мог осознать, что любовь — такая сильная

любовь, которую испытывала к тебе твоя мать — оставляет свой след. Это не шрам, этот

след вообще невидим… Если тебя так крепко любят, то даже когда любящий тебя человек

умирает, ты все равно остаешься под его защитой. Твоя защита кроется в твоей коже.