— Вижу, мы тут будем одни, — оценил ситуацию Рон в разговоре с Гарри и

Гермионой. — Наша троица и слизеринцы — Малфой и Крэбб с Гойлом — вот и все, кто

останется. Весёлые будут каникулы.

Крэбб и Гойл всегда и во всём подражали Малфою, захотели они и остаться с ним на

каникулы. Что касается Гарри, он был только рад, что почти все уезжают. Он устал от того,

что народ шарахается от него в коридорах, словно он отрастил клыки или плюётся ядом,

устал от шушуканья, кивков и шипения за спиной.

Фред и Джордж, однако, обратили гнетущий страх в забаву. Увидев Гарри, они всё

бросали и важно вышагивали впереди него, громко крича: «Дорогу наследнику Слизерина!

Падайте ниц, идёт самый великий маг…»

Перси решительно осудил их поведение.

— Этим не шутят, — холодно заявил он.

— Ушёл бы ты с дороги, Перси, — вздыхал Фред. — Не видишь, Гарри торопится…

— Его ждёт в Тайной комнате чашечка чая и приятная встреча со своим клыкастым

слугой, — добавлял Джордж, радостно фыркая.

Джинни тоже не находила в этом ничего смешного.

— Перестаньте, пожалуйста, — жалобно умоляла она каждый раз, когда Фред во

всеуслышанье спрашивал Гарри, кого ещё он собирается погубить, а Джордж махал

здоровенной головкой чеснока, притворяясь, что защищается от колдовства.

Гарри это не очень трогало, и Фреду с Джорджем скоро надоело валять дурака: они

признали абсурдной потрясающую идею, что Гарри — наследник Слизерина, и у него

отлегло от сердца. Но их кривляния весьма раздражали Драко Малфоя: завидев их, он

буквально зеленел от злости.

— По-моему, его так и распирает признаться, что это он — настоящий наследник, —

высказал догадку Рон. — Ты ведь знаешь, как он ненавидит тех, кто хоть в чём- то его

превосходит. А тут что получается: вся грязная работа ему, а слава — тебе.

— Скоро это всё кончится, — убеждённо заявила Гермиона. — Оборотное зелье почти

готово. Неделя-другая, и мы будем знать правду.

* * *

Наконец семестр завершился, и тишина, глубокая, как снег на полях, опустилась на

замок. На Гарри от неё веяло не унынием, а мирным покоем, и он наслаждался свободой,

дарованной гриффиндорским начальством всем, кто остался в Хогвартсе. Можно было на

всю катушку пускать фейрверки, никого не сердя и не пугая, и, уединившись,

практиковаться в поединках на волшебных палочках. Фред, Джордж и Джинни тоже

предпочли остаться на каникулах в школе — дома им грозило путешествие с родителями к

Биллу в Египет. Перси, который не опускался до «детских игр» и редко показывался в

Общей гостиной, с важностью сообщил им, что остаётся на Рождество лишь потому, что его

долг как старосты — помогать преподавателям в это неспокойное время.

Утро Рождества пришло в холоде и белизне. Рона с Гарри, единственных сейчас

обитателей спальни, в несусветную рань разбудила Гермиона — примчалась уже совсем

одетая и принесла обоим подарки.

— Подъём! — объявила она, раздёрнув портьеры на окнах.

— Гермиона, тебе не положено сюда заходить, — проворчал Рон, прикрывая глаза от

света.

— И тебя с Рождеством. — Гермиона бросила ему подарок. — Я уже час как встала —

добавила в зелье златоглазок. Оно готово.

Гарри сел, сразу проснувшись.

— Ты уверена?

— Абсолютно. — Гермиона отодвинула безмятежно спящую крысу Коросту и села на

край постели. — Если мы и впрямь собираемся что-то предпринять, лучшего времени, чем

сегодняшний вечер, не найти.