Зелье громко зашипело, словно закипевший чайник, и грязно вспенилось. Через секунду

оно стало ядовито-жёлтым.

— Ух ты! — воскликнул Рон. — Вот она, истинная сущность Милисенты Булстроуд.

Спорим, оно и на вкус такое же противное.

— Теперь вы бросайте, — приказала Гермиона.

Гарри с Роном бросили в стаканы каждый по волоску. Зелье забулькало, запенилось:

Гойлово стало болотно-зелёного цвета, Крэббово — мрачного тёмно-коричневого. Рон с

Гермионой протянули руки к стаканам, но Гарри остановил их.

— Погодите, — сказал Гарри. — Всем вместе пить здесь нельзя. Превратившись в

Крэбба и Гойла, мы все тут вряд ли поместимся. Да и Милисента не фея.

— Отличная мысль, — заметил Рон, отпирая дверь. — Разойдёмся по отдельным

кабинкам.

Стараясь не расплескать ни капли драгоценного снадобья, Гарри проскользнул в

соседнюю кабинку.

— Готовы? — спросил он.

— Готовы! — раздались в ответ голоса Рона и Гермионы.

— Раз… два… три!

Зажав нос, Гарри выпил зелье двумя большими глотками. На вкус оно напоминало

перепревшую капусту.

И немедленно его внутренности стало скручивать, как будто он только что проглотил

десяток живых змей. От желудка до пальцев на руках и ногах распространялось сильное

жжение. А вдруг он заболевает чем-то страшным? Гарри скрючился пополам, задыхаясь,

упал на колени. Жжение становилось невыносимо. Ему показалось, что кожа у него

закипела и стала плавиться, как горячий воск. И — о, чудо! — прямо на глазах руки стали

расти, пальцы утолщаться, ногти расширились, а костяшки пальцев раздулись, как головки

болтов. Покалывание во лбу возвестило, что волосы переползли ниже к бровям, плечи

болезненно растянулись, грудь так расширилась, что мантия на нём лопнула, точно обручи

на разбухшем бочонке. Ноги в ботинках мучительно сдавило: они были на четыре размера

меньше.

Превращение закончилось так же внезапно, как началось. Гарри лежал лицом вниз на

холодном каменном полу, слыша, как Миртл что-то недовольно бурчит в дальней кабинке

туалета.

Он с трудом сбросил ботинки и поднялся. Судя по всему, он превратился в Гойла.

Здоровенными, хоть и дрожащими, ручищами Гарри стащил с себя мантию, которая теперь

на полметра не доставала до лодыжек, оделся в приготовленную Гермионой и зашнуровал

похожие на лодки ботинки Гойла. Хотел было откинуть волосы с глаз, но рука ощутила

лишь короткую жёсткую щетину, сбегающую на лоб. Глаза сквозь очки видели всё, как в

тумане — Гойл явно в них не нуждался. И Гарри решительно их снял.

— Эй, как вы там? — вырвался из его уст низкий, скрипучий голос Гойла.

— Нормально, — справа послышалось глуховатое ворчание Крэбба.

Гарри открыл дверь и подошёл к треснутому зеркалу. На него уставился Гойл — своими

тупыми, глубоко сидящими глазками. Гарри почесал себе ухо. То же проделал Гойл.

Дверь кабинки Рона отворилась. Они посмотрели друг на друга. Да, если не считать

бледности и несколько одурелого вида, Рон был неотличим от Крэбба — начиная со

стрижки «под горшок» и кончая длинными, как у гориллы, руками.

— Это невероятно, — пробормотал Рон, подойдя к зеркалу и уткнувшись в него

приплюснутым носом Крэбба. — Невероятно!

— Пойдёмте скорее, — поторопил Гарри друзей, ослабляя браслет часов, который

врезался в толстое запястье Гойла. — Нам ещё надо отыскать гостиную слизеринцев. Я на

одно надеюсь: встретим по дороге кого-нибудь и за ним увяжемся…