Хагрид внезапно вскочил, глаза устремились к окну. Его обычно багрово-красное лицо

сделалось пергаментно-бледного цвета.

— Идут…

Гарри, Рон и Гермиона разом обернулись. Вдалеке по лестнице замка спускались

несколько человек. Впереди шёл Альбус Дамблдор, его серебряная борода сверкала в лучах

заходящего солнца. Рядом семенил Корнелиус Фадж, за ними браво вышагивал палач

Макнейр, позади всех тащился дряхлый представитель Комиссии по обезвреживанию.

— Уходите скорее, — сказал Хагрид. У него, казалось, дрожала каждая жилка. — Не

должны они вас тут видеть… идите… сей же миг…

Рон затолкал Коросту в карман, а Гермиона схватила мантию.

Хагрид тяжко вздохнул:

— Я вас выведу через чёрный ход…

Все пошли к двери, выходящей в огород позади дома. Гарри испытывал странное

чувство нереальности происходящего, которое возросло ещё больше, когда в нескольких

ярдах от себя он увидел Клювокрыла, привязанного к дереву за грядкой с тыквами.

Гиппогриф, казалось, догадывался, что творится неладное: он поводил из стороны в сторону

массивным клювом и беспокойно рыл землю когтями.

— Всё в порядке, Клювик, всё в порядке, — ласково обратился к нему Хагрид, потом

повернулся к друзьям: — Торопитесь, скорее…

Но они были не в силах сдвинуться с места.

— Мы не уйдём…

— Мы им расскажем, как всё было на самом деле…

— Они не посмеют убить его…

— Идите! — взревел Хагрид. — Хватает бед и без ваших неприятностей!

Выбора не оставалось. Едва Гермиона накинула мантию на Гарри с Роном, у двери

хижины послышались голоса. Хагрид взглянул на пустое место, где они только что исчезли

из глаз.

— Бегите быстрее, — севшим голосом велел он. — Не слушайте…

И зашагал обратно в дом — в дверь уже стучали.

Медленно, словно в дурном сне, друзья побрели вокруг избушки Хагрида, и только они

обогнули хижину, передняя дверь с треском захлопнулась.

— Пожалуйста, пойдёмте скорее, — прошептала Гермиона. — Я этого не выдержу, не

смогу…

Пошли к замку вверх по склону лужайки; солнце быстро опускалось, всё небо

окрасилось в бледно-пурпурный цвет, но на западе ещё пылал рубиново-красный отсвет.

Рон остановился, как будто налетел на столб.

— Пожалуйста, Рон, — взмолилась Гермиона.

— Это Короста… Вырывается… Да сиди же ты…

Рон скрючился, стараясь удержать Коросту в кармане, но крыса словно обезумела —

дико пища, она крутилась, билась, пытаясь укусить Рона за руки.

— Короста, это же я, Рон, дура ты эдакая, — ругал крысу мальчик.

Со стороны хижины донёсся звук открывшейся двери и голоса людей…

— Рон, пожалуйста, идём, они уже вот-вот… — задыхаясь, просила Гермиона.

— Да, да, сейчас… Короста, сидеть!

Вся троица бросилась бежать. Только бы не слышать голосов за спиной. Но Рон опять

остановился.

— Не могу справиться! Заткнись, Короста, нас могут услышать!

Крыса визжала так, словно её резали, но всё же звуков в огороде Хагрида она, конечно,

не могла заглушить. Сначала мешанина мужских голосов, затем тишина, и вдруг

неожиданно — то, что ни с чем не спутаешь — короткий свист и глухой удар топора.

Гермиона пошатнулась.

— Не… не может быть! — почти беззвучно выдохнула она. — Как они посмели…