Цзяо Да, воспользовавшись тем, что Цзя Чжэнь отлучился, успел напиться и пр

инялся поносить главного управляющего Лай Эра:
– Мошенник! Злодей! Слабых обижаешь, а сильных боишься! С хорошими пору

чениями других посылаешь, если же надо кого нибудь проводить среди ночи, –

сразу ко мне! Ублюдок! Черепашье отродье! Горе управитель! Не на свое место

сел! Мне, господину Цзяо Да, ты и в подметки не годишься! Все вы тут выродк

и! И мне, господину Цзяо Да, на все наплевать!
Как раз когда Цзя Жун провожал Фэнцзе к коляске, Цзяо Да бранился особенно

яростно, и никто не мог его унять. Цзя Жун не вытерпел, прикрикнул на него, н

о и это не подействовало, тогда он коротко приказал:
– Связать! Протрезвится, тогда спросим, какого черта он лез на рожон!
Но чего стоил Цзя Жун в глазах Цзяо Да? И Цзяо Да с криком набросился на нег

о:
– Брось свои барские замашки, братец Цзя Жун! Еще молоко на губах не обсохл

о! А все туда же! Даже отец твой и дед не задирали нос перед Цзяо Да! Кому в

ы обязаны тем, что стали чиновниками, прославились и разбогатели? Цзяо Да!

Твой предок, положивший начало вашему роду, благодаря мне когда то остался

в живых, а вы, вместо того чтобы меня благодарить, корчите из себя господ! М

олчи лучше, еще слово, и мой нож станет красным от твоей крови!
Фэнцзе, уже сидевшая в коляске, с возмущением сказала:
– Почему вы терпите этого негодяя? Узнают родные и друзья, засмеют, скажут,

нет у вас в доме порядка.
– Вы совершенно правы, – поддакнул Цзя Жун.
Слуги, видя, как разбушевался Цзяо Да, бросились на него, повалили на землю,

связали и потащили на конюшню. Цзяо Да еще больше разъярился, помянул кре

пким словом самого Цзя Чжэня, а затем стал кричать, что пойдет в храм предко

в оплакивать своего господина – Нинго гуна.
– Господин и представить себе не мог, – орал он, – что народятся такие скоты!

Воры, снохачи распроклятые! Ваши бабы ваших же малолетних братьев «подка

рмливают»! Думаете, я не знаю?
Тут уж он такое понес, что перепуганные слуги еще туже затянули на нем верев

ки, а рот набили землей и конским навозом.
Фэнцзе и Цзя Жун сделали вид, будто не слышат. А Баоюй не утерпел и спроси

л:
– Сестра, что значит «снохачи»?
– Не болтай глупостей! – прикрикнула на него Фэнцзе. – Старый хрыч напился

и несет всякую околесицу, а ты мало того что прислушиваешься, так еще расспр

ашиваешь, что да как! Вот погоди, расскажу матушке, посмотрим, погладит ли о

на тебя по головке за это!
Перепуганный Баоюй стал ее умолять не жаловаться матери и пообещал:
– Дорогая сестра, я никогда больше не произнесу этого слова.
– Вот и хорошо, – смягчилась Фэнцзе и, чтобы окончательно успокоить Баоюя,

добавила: – Когда вернемся домой, расскажем бабушке, что мы пригласили Цин

ь Чжуна учиться у нас в школе, – пусть велит сообщить об этом учителю. Для н

ас сейчас это самое главное.
Пока они разговаривали, коляска въехала в ворота дворца Жунго.
Что было дальше, вы узнаете из следующей главы.