Придя в школу, Баоюй и Цинь Чжун познакомились с учениками и тотчас же пр

иступили к занятиям. Они были неразлучны, дружба их крепла день ото дня. М

атушка Цзя тоже полюбила Цинь Чжуна, часто оставляла его у себя на нескольк

о дней и относилась к нему как к родному. Зная, что семья Цинь Чжуна не из бо

гатых, матушка Цзя одаривала мальчика одеждой и другими вещами. Таким обр

азом, не прошло и двух месяцев, как Цинь Чжун полностью освоился с жизнью

во дворце Жунго.
Баоюй, в отличие от Цинь Чжуна, был необуздан в своих желаниях и требовал,

чтобы все его прихоти исполнялись немедленно. И вот однажды, когда на него

напала блажь, он потихоньку сказал Цинь Чжуну:
– Мы с тобой одногодки, вместе учимся, какой я тебе дядя! Давай называть дру

г друга просто братьями.
Цинь Чжун сначала не мог на это решиться, но Баоюй слышать ничего не хотел

, упорно звал его братом, и Цинь Чжуну в конце концов пришлось согласиться.
Дети, учившиеся в школе, принадлежали, как известно, к одному роду, но недар

ом говорится: «У дракона девять сыновей и все разные». Попадались среди «др

аконов» и «змеи».
Все в школе сразу заметили, что Цинь Чжун стыдливый и робкий, как девушка,

краснеет от смущения, стоит к нему обратиться, и такой же мягкий, податливы

й и отзывчивый, как Баоюй. Баоюй к тому же любил вести заумные речи. Маль

чики были очень дружны, и соученики стали шептаться о них, злословить, рас

пускать всякие нелепые слухи и в школе, и за ее стенами.

Сюэ Пань, поселившись в доме госпожи Ван, вскоре разузнал о существовании

домашней школы, и у него вспыхнула «страсть Лун Яна»  . Он заявил, что хочет

учиться, однако на деле «три дня ловил рыбу, два дня сушил сети», посылал по

дарки учителю Цзя Дайжу, никаких успехов в учебе не делал и помышлял лишь

о том, как завязать дружбу с мальчиками.
Нашлись ученики, которые, соблазнившись деньгами и угощениями Сюэ Паня,

поддались на обман и попались в его сети. О двух из них никто ничего не знал,

ни чьи они родственники, ни каково их настоящее имя; поскольку они были кр

асивы и близки с Сюэ Панем, одному дали прозвище Сянлянь – Сладостная не

жность, другому – Юйай – Яшмовая любовь. Хотя у мальчиков при виде их, как

говорится, слюнки текли и появлялось «преступное» желание, никто не осмели

вался их трогать из страха перед Сюэ Панем.
Баоюю и Цинь Чжуну тоже очень нравились эти мальчики, но, как и остальные

, они боялись Сюэ Паня и держались от них подальше. Сянлянь и Юйай, в сво

ю очередь, питали дружескую симпатию к Баоюю и Цинь Чжуну. Но пока эта с

импатия никак не проявлялась.
Ежедневно, приходя в школу, все четверо мальчиков следили за каждым движе

нием друг друга, перебрасывались загадками, говорили намеками, чтобы остал

ьным было непонятно. Но нашлись хитрецы, которые это подметили, и стали у

них за спиной строить рожи, многозначительно покашливать. И так изо дня в д

ень.
Однажды учителю понадобилось отлучиться по делам. Он велел ученикам соч

инить к следующему дню парное выражение из семи слов в строке и ушел дом

ой, оставив следить за порядком своего старшего внука Цзя Шуя.
В этот день Сюэ Пань не явился на утреннюю перекличку в школе. Воспользов

авшись случаем, Цинь Чжун перемигнулся с Сянлянем, и они, якобы по малой

нужде, вышли во внутренний дворик. Первым заговорил Цинь Чжун:
– Тебя дома спрашивали, с кем ты дружишь?
Не успел он спросить, как за его спиной кто то нарочито громко кашлянул. Мал

ьчики испуганно обернулись и увидели Цзинь Жуна, соученика.
Сянлянь, вспыльчивый по характеру, вдруг смутился и с досадой проговорил:
– Чего кашляешь? Поговорить нельзя?
– Если вам можно говорить, почему мне нельзя кашлять? – вызывающе ответи

л Цзинь Жун. – Мне просто интересно, чем это вы здесь занимаетесь? Ведь я в

ас поймал с поличным! Попробуйте отпереться! Не примете в компанию, всем

расскажу!
– А что мы такого сделали? – покраснев от волнения, в один голос спросили Ц

инь Чжун и Сянлянь.
– Я видел, что вы делали! – рассмеялся Цзинь Жун, захлопал в ладоши и крикн

ул: – Давайте выкуп!
Возмущенные Сянлянь и Цинь Чжун побежали жаловаться Цзя Жую, что их без

о всякой причины обижают.
Но Цзя Жуй, человек бессовестный, заботился лишь о собственной выгоде. Он

всегда требовал, чтобы ученики его угощали, и во всем потакал Сюэ Паню в на

дежде на подачки, старался снискать его расположение. Сюэ Пань же отличалс

я крайним непостоянством: сегодня ему нравилось одно, завтра – другое, в пос

леднее время у него завелись новые друзья, и он утратил интерес к Сянляню и

Юйаю, так же как в свое время к Цзинь Жуну. Цзя Жую это было все равно, но

Сянляня и Юйая он возненавидел за то, что они не помогли ему завоевать благ

осклонность Сюэ Паня. Не один Цзя Жуй их ненавидел. Их недолюбливали Цз

инь Жун и еще некоторые ученики. Поэтому, когда мальчики пришли жаловатьс

я на Цзинь Жуна, Цзя Жуй, не смея прикрикнуть на Цинь Чжуна, отыгрался на

Сянляне, заявив, что тот всегда лезет не в свои дела, и вдобавок обругал его. Ц

инь Чжун был возмущен. Так мальчики ни с чем вернулись на свои места. Цзин

ь Жун торжествовал, покачивал головой, прищелкивал языком, болтал всякую

чепуху. Сидевший неподалеку от него Юйай слышал все, что тот говорил, и, не

утерпев, принялся его стыдить.
– Я только что собственными глазами видел, как они целовались и гладили дру

г друга по заднему месту! – нагло заявил Цзинь Жун. – Они это уже давно заду

мали, а сейчас договаривались о подробностях.
Он так увлекся, что стал говорить непристойности, ни на кого не обращая вни

мания. Тут один из учеников рассердился. И кто бы вы думали? Цзя Цян!
Цзя Цян, шестнадцатилетний юноша, был правнуком Нинго гуна по прямой ли

нии. Оставшись круглым сиротой, он с самого детства воспитывался в доме Цз

я Чжэня и отличался манерами еще более утонченными, чем Цзя Жун, родной

сын Цзя Чжэня. С Цзя Жуном его связывала тесная дружба.
Во дворце Нинго жили самые разнообразные по характеру и склонностям люд

и, и обиженные слуги и служанки не упускали случая о них позлословить, не с

тесняясь в выражениях. Опасаясь, как бы и о Цзя Цяне не пошла дурная слава,

Цзя Чжэнь поселил его в отдельном доме и приказал обзавестись семьей.
Цзя Цян был умный, понятливый юноша приятной наружности. Школу он пос

ещал лишь для отвода глаз, на самом же деле увлекался петушиными боями да

собачьими бегами, любовался цветами и ивами. Никто не смел ему перечить, в

едь он пользовался расположением Цзя Чжэня и был другом Цзя Жуна! Видя н

есправедливость, Цзя Цян хотел было вмешаться, но потом передумал:
«Цзинь Жун и Цзя Жуй – друзья моего дяди Сюэ Паня, да и я с ним в добрых от

ношениях. Вмешаюсь – они пожалуются Сюэ Паню, и это может повредить на

шей дружбе! Промолчу – пойдут сплетни. Надо как то схитрить!»
Он сделал вид, что направляется во двор по малой нужде, а сам незаметно под

озвал Минъяня, слугу Баоюя, и сказал ему несколько слов.
Минъянь, любимец Баоюя, молодой и неопытный в житейских делах, услыхав,

что Цзинь Жун обидел Цинь Чжуна и что в это дело замешан и его господин, р

ешил проучить обидчика. Тем более что получил поддержку Цзя Цяня.
Минъянь вообще никогда никому не давал спуску. Он нашел Цзинь Жуна и, заб

ыв, что сам он слуга, а тот господин, набросился на него:
– Эй, Цзинь Жун! Ну и сволочь же ты!
Услышав это, Цзя Цян топнул ногой, поправил платье и произнес:
– Мне пора!
Цзя Жую он сказал, что должен отлучиться по делам, и тот не посмел его задер

живать.
Минъянь между тем схватил Цзинь Жуна за руку и угрожающе спросил:
– Что тебе за дело до наших задниц? Ведь мы твоего папашу не трогаем, вот и

молчи! А то выходи, если ты такой храбрый, померяемся силами!
Ученики оторопели и испуганно таращили глаза.
– Минъянь! – закричал Цзя Жуй. – Прекрати безобразие!
– Ах, так, ты бунтовать! – позеленев от злости, заорал Цзинь Жун. – Все рабы –

подлецы! Вот погоди, сейчас я поговорю с твоим хозяином!
Он вырвался от Минъяня и метнулся к Баоюю. В этот момент что то ветром пр

освистело у самого уха Цинь Чжуна – это пролетела неизвестно кем брошенная

тушечница – она упала на стол, за которым сидели Цзя Лань и Цзя Цзюнь, зака

дычные друзья.
Цзя Цзюнь, совсем еще малыш, отличался смелостью и к тому же был до того и

збалован, что никого не боялся. Так вот, он случайно заметил, что тушечницу б

росил друг Цзинь Жуна. Он целился в Минъяня, но промахнулся, тушечница, п

ролетев мимо, шлепнулась на стол Цзя Цзюня, разбила вдребезги его фарфоров

ую тушечницу, а книгу забрызгала тушью. Разве мог Цзя Цзюнь такое стерпеть?
– Арестантское отродье! – выругался он. – Руки распустили!
С этими словами он схватил тушечницу и хотел запустить ею в обидчика, одна

ко Цзя Лань, более спокойный и рассудительный, взял его за руку:
– Не вмешивайся, дорогой брат!