Юаньчунь по милости государя навещает родителей;
Баоюй на радость всей родне раскрывает свои таланты

Тем временем в покои госпожи Ван вошел человек, доложил, что для обтяжки

различных вещей требуются шелковые ткани, и попросил Фэнцзе распорядитьс

я. Следом за ним к Фэнцзе пришли просить разрешения получить золотую и се

ребряную посуду. В общем, у госпожи Ван и служанок из главного господского

дома не было ни минуты свободной.
Баочай понимала, как нелегко приходится госпоже Ван, и сказала:
– Давайте уйдем, не будем мешать.
Она встала и отправилась в комнаты Инчунь, за ней последовали и остальные.
Почти все время госпожа Ван проводила в хлопотах. Только к десятому месяцу

все было готово к встрече гуйфэй, и распорядители работ сдали все, что им бы

ло положено, в соответствии со счетами и описями. Комнаты обставили наилу

чшим образом, разложили в каждой письменные принадлежности; были закуп

лены журавли, гуси и куры для сада, а также олени и зайцы. Девочки под прис

мотром Цзя Цяна разучили не то двадцать, не то тридцать актов из различных

пьес. Буддийские и даосские монахини упражнялись в чтении священных книг.
Теперь наконец Цзя Чжэн немного успокоился и пригласил в сад матушку Цзя,

чтобы она сама все проверила и осмотрела.
Лишь после этого Цзя Чжэн написал почтительное уведомление ко двору. В тот

же день пришел государев ответ, в котором он милостиво разрешал гуйфэй в пя

тнадцатый день первого месяца будущего года – в Праздник фонарей – навести

ть родителей. Во дворце Жунго ни днем, ни ночью не знали покоя, так что даж

е не удалось отпраздновать как следует Новый год.
Не успели опомниться, как подошел Праздник фонарей. Восьмого числа прибы

л главный придворный евнух, чтобы все осмотреть и сделать последние распо

ряжения, а также выбрать места для переодеванья, отдыха, приема поздравлен

ий, устройства пиров, ночлега. Потом прибыл старший евнух, ведающий охран

ой, со множеством младших евнухов, которые расположились в шатрах. В точн

ости были указаны выходы и входы для членов семьи Цзя, места подачи пищи

и совершения церемоний. На пути ко дворцу Жунго чиновники из ведомства р

абот и столичный градоначальник следили за порядком на улицах.
Под наблюдением Цзя Шэ и его помощников мастеровые вышивали цветы на

праздничных фонарях и готовили фейерверк. Итак, в четырнадцатый день перв

ого месяца – канун приезда гуйфэй – все было готово. В эту ночь никто во двор

це не спал.
Наконец наступил пятнадцатый день. Матушка Цзя и остальные женщины под

нялись очень рано, еще в пятую стражу, и облачились в одеяния соответственн

о званию и положению.
Сад был украшен богатыми полотнищами, с вытканными на них пляшущими д

раконами и фениксами; все вокруг сверкало золотом и серебром, сияло жемчуга

ми и драгоценными каменьями; из курильниц плыли ароматные дымки благов

оний, в вазах благоухали розы. Стояла глубокая и торжественная тишина, даже

кашлянуть никто не смел.
Цзя Шэ неотлучно находился на западном конце улицы, а матушка Цзя дожидал

ась у ворот. В начале и в конце улицы стояли стражники и посторонних не про

пускали.
Вдруг приехал верхом дворцовый евнух. Цзя Шэ принял его и осведомился, как

ую весть он привез.
Евнух ответил:
– Вы рано забеспокоились! Гуйфэй приедет только к вечеру. После полуденной

трапезы она в два часа съездит в храм Драгоценного духа, поклониться Будде,

в пять часов побывает во дворце Великой светлости на угощении, вместе с гос

ударем полюбуется праздничными фонариками и лишь после этого отправится

к вам.
– В таком случае, – обратилась Фэнцзе к матушке Цзя, – вы можете пока уйти к

себе.
Матушка Цзя оставила все дела по саду на попечение Фэнцзе и удалилась.
Распорядители приказали расставить восковые свечи, зажечь фонари, а сами п

овели евнуха к столу. Но неожиданно с улицы донесся конский топот и, запыха

вшись и размахивая руками, прибежали человек десять евнухов. Все поняли, чт

о едет гуйфэй, и поспешили занять свои места.
Цзя Шэ в сопровождении братьев и сыновей отправился на западный конец ул

ицы, а матушка Цзя с женщинами – за главные ворота. Все стихло.
Вскоре медленно подъехали верхом два дворцовых евнуха и у западных ворот с

пешились. Лошадей тотчас же увели за шатры – там их ждала охрана, а евнухи

встали возле ворот, обратившись лицом к западу. Спустя немного точно таким

же образом прибыли еще два евнуха. Вскоре их собралось около двух десятков.

Издалека донеслись музыка и удары барабанов. Парами проплыли флаги с изоб

ражением фениксов, за ними проследовали знамена с изображением драконов,

дворцовые опахала из фазаньих крыльев, золотые курильницы с императорски

ми благовониями. Пронесли зонт на кривой рукоятке с узором из семи фениксо

в, головной убор, халат, пояс и туфли гуйфэй, надушенный платок, вышитую го

ловную повязку, полоскательницу, метелку, чтобы смахивать пыль, и множеств

о других вещей. И вот наконец появились восемь евнухов, которые, чинно и ва

жно шествуя, несли на плечах расшитый фениксами светло желтый император

ский паланкин с позолоченным верхом.
Женщины во главе с матушкой Цзя, как только опустили паланкин, приблизили

сь к нему и преклонили колена. Тотчас подбежал евнух и помог матушке Цзя вс

тать. Паланкин вновь подняли, внесли в главные ворота и направились к воро

там внутреннего двора, где снова остановились, и один из евнухов, упав на кол

ени перед паланкином, попросил гуйфэй выйти и переодеться. Затем евнухи р

азошлись.
Придворные дамы и наложницы государя помогли Юаньчунь выйти из паланк

ина. Еще издали она увидела в саду сияющие разноцветные фонарики из тонко

го узорчатого шелка и освещенную изнутри надпись: «Проникаясь гуманностью

, изливай добродетель».
Юаньчунь вошла в дом, переоделась, снова села в паланкин, и ее понесли в сад

, окутанный легкой дымкой ароматных курений, где пестрели чудесные цветы,

разносились нежные звуки музыки. Невозможно описать словами эту картину

великого благоденствия и ослепительной роскоши!
Между тем Юаньчунь, осматривая сад, укоризненно качала головой и, вздыхая,

говорила:
– Как много потрачено на все это великолепие!
Снова появился евнух, он опустился на колени и пригласил Юаньчунь войти в

лодку. Юаньчунь вышла из паланкина и увидела речку, извилистую, словно дра

кон. По берегам тянулись каменные перила, украшенные хрустальными фонари

ками, их серебристый свет падал на воду, и создавалось впечатление, будто рек

а вся в снежных сугробах. Ветви ив и абрикосовых деревьев склонялись почти

до самой воды. Они были еще без листвы, но обильно украшены разноцветны

ми цветами из шелка и бумаги и увешаны множеством фонариков. На пруду то

же горели фонари в форме лотосов, лилий, цапель и диких уток, сделанные из

перьев и ракушек. Трудно было сказать, где сияние ярче – внизу или наверху, во

да и небо сверкали и искрились – поистине два царства – хрусталя и жемчуга!

В лодке тоже стояли вазы с цветами, были развешаны шитые жемчугом занаве

ски, высился парчовый шатер, вода пенилась под тонкими резными веслами.

Вот лодка приблизилась к каменному гроту, где над входом висела надпись на

шелку: «Отмель осоки и заводь цветов», освещенная изнутри фонарем.
Дорогой читатель, ты уже знаешь из предыдущей главы, что надписи «Отмель

осоки и заводь цветов» и «Торжественное явление феникса» были придуманы

Баоюем, когда отец решил проверить его способности. Но почему именно они

были развешаны в саду как самые совершенные? Ведь семья Цзя принадлежала

к числу образованных и в ней всегда нашлись бы люди, способные сочинить п

одобные надписи, не то что у разбогатевших выскочек, где старшие еще не успе

ли выучиться грамоте. Зачем же взяли надписи еще неопытного юнца?
А дело в том, что Юаньчунь, которую воспитывала матушка Цзя, ко времени ро

ждения Баоюя была взрослой девушкой. Она понимала, как дорог уже немолод

ой матери единственный сын, и горячо любила младшего брата. Они с Баоюем

вместе прислуживали матушке Цзя и ни на минуту не разлучались. В возрасте

не то трех, не то четырех лет, когда Баоюй еще не посещал школу, он с помощью

Юаньчунь выучил наизусть несколько книг и запомнил несколько тысяч иерогл

ифов. Юаньчунь относилась к брату по матерински. И после того как была взят

а ко двору, часто писала отцу:
«Воспитывайте Баоюя в строгости, иначе толку из него не выйдет; но чрезмерн

ая строгость не всегда идет на пользу и может огорчить бабушку».
Юаньчунь постоянно заботилась о семье. И недавно Цзя Чжэн, услышав, как хв

алит учитель способности Баоюя, решил взять его с собой в сад и проверить эт

о на деле. Разумеется, надписи, сочиненные Баоюем, далеки были от совершен

ства, но в них отражался дух, царивший в семье Цзя, и Цзя Чжэн полагал, что у

спехи брата порадуют Юаньчунь. Не для каждого места успели придумать надп

иси, и сделано это было уже позднее.