друга. Перед ними в ряд стояли на полу стулья, на стульях сидели Инчунь, Таньчунь, Сич
унь и Цзя Хуань. При появлении Баоюя Таньчунь, Сичунь и Цзя Хуань встали.
Цзя Чжэн окинул взглядом стройного, красивого Баоюя, затем посмотрел на Цзя Хуаня,
щуплого, угловатого, с грубыми манерами, и ему вдруг на память пришел теперь уже пок
ойный старший сын Цзя Чжу. Подумал он также о том, что уже состарился, поседел, что
Баоюй – единственный сын госпожи Ван и она буквально обожает его. При этой мысли у
Цзя Чжэна почти исчезло презрение, с которым он обычно относился к Баоюю.
Цзя Чжэн долго молчал, потом наконец произнес:
– Государыня считает, что ты забросил учение, только гуляешь и развлекаешься, и потом
у велела хорошенько присматривать за тобой, когда ты переселишься в сад. Смотри же, у
чись как следует! Не будешь стараться – пощады не жди!
Баоюй слушал, почтительно поддакивая, потом мать сделала ему знак сесть рядом с собо
й. Сестры и Цзя Хуань тоже сели на свои места.
Ласково погладив Баоюя по шее, госпожа Ван спросила:
– Ты все пилюли принял?
– Осталась одна, – ответил Баоюй.
– Завтра возьмешь еще десять, – промолвила госпожа Ван, – и пусть Сижэнь дает тебе по
одной перед сном.
– Как вы и велели, матушка, она каждый день заставляет меня принимать пилюли, – сказа
л Баоюй.
– А кто это – Сижэнь? – удивленно спросил Цзя Чжэн.
– Служанка, – ответила госпожа Ван.
– Конечно, служанок можно называть как угодно, – покачал головой Цзя Чжэн, – но кто
придумал ей такое странное, необычное имя?
Госпожа Ван, стараясь выгородить Баоюя, сказала:
– Старая госпожа.
– Вряд ли ей такое в голову придет, – недоверчиво произнес Цзя Чжэн. – Это, наверное, Б
аоюй!
Видя, что провести отца не удастся, Баоюй быстро встал и сказал:
– Я как то читал древнее стихотворение, и мне запомнились строки:
В нос ударяют запахи цветов,
а это значит – будет днем тепло.
А поскольку фамилия служанки Хуа – «Цветок», я и дал ей имя Сижэнь – «Привлекающа
я людей».
– Сейчас же перемени ей имя, – поспешила сказать госпожа Ван. – А вам, господин, не с
тоит сердиться из за таких пустяков.
– Я совсем не против этого имени и не говорю, что его нужно менять, – возразил Цзя Чж
эн. – Но Баоюй, вместо того чтобы заниматься делом, тратит время на легкомысленные ст
ишки. Тьфу! Паршивая скотина! – закричал он на Баоюя. – Ты все еще здесь?
– Иди, иди, – сказала Баоюю мать. – Бабушка тебя заждалась.
Баоюй степенно вышел из комнаты, на террасе улыбнулся Цзиньчуань, показал ей язык и,
сопровождаемый двумя мамками, быстро пошел прочь. У дверей проходного зала он уви
дел Сижэнь.
Глядя на Баоюя, спокойного, не расстроенного, она с улыбкой спросила:
– Зачем тебя звали?
– Да так, ничего особенного, – ответил Баоюй, – боятся, как бы я не баловался, живя в са
ду, и хотели наставить. – Баоюй пошел к матушке Цзя, рассказал о своем разговоре с отц
ом и спросил у Дайюй, которая как раз в это время была у матушки Цзя:
– В каком месте тебе хотелось бы жить в саду?
Дайюй и сама об этом думала и потому сразу ответила:
– Больше всего мне нравится павильон Реки Сяосян. Там все так красиво, особенно бамб
ук, за которым прячется кривая изгородь, к тому же спокойнее, чем в других местах.
Баоюй, смеясь, захлопал в ладоши:
– Я как раз хотел предложить тебе там поселиться! А я буду жить во дворе Наслаждения п
урпуром. Там и спокойно, и от тебя недалеко!
Пока они беседовали, от Цзя Чжэна пришел слуга и сообщил, что в благоприятный день,
двадцать второго числа второго месяца, все братья и сестры могут переселиться в сад.
За несколько дней, оставшихся до переезда, слуги и служанки привели в порядок все по
мещения. Баочай поселилась во дворе Душистых трав, Дайюй – в павильоне Реки Сяосян
, Инчунь – в покоях Узорчатой парчи, Таньчунь – в кабинете Осеннее убежище, Сичунь –
на террасе Ветра в зарослях осоки, Ли Вань – в деревушке Благоухающего риса, а Баоюй
– во дворе Наслаждения пурпуром. Каждому из них дали еще по четыре служанки и по д
ве старых мамки. Кроме личных служанок, были еще люди, ведавшие уборкой помещени
й и дворов. Итак, двадцать второго числа все переехали в сад, и сразу же среди цветов за
мелькали вышитые пояса, среди плакучих ив заструились благовония. Звонкие голоса на
рушили тишину.
Но не будем вдаваться во все эти подробности, а расскажем лучше о Баоюе. Поселившис
ь в саду, он чувствовал себя вполне счастливым – о чем еще можно было мечтать? Вмест
е с сестрами и служанками он читал книги, писал, занимался музыкой, играл в шахматы,
рисовал, декламировал стихи, собирал цветы, пел, гадал на иероглифах, разгадывал загад
ки и даже вышивал по шелку луаней и фениксов. Он написал четыре стихотворения, посв
ященные временам года, которые, несмотря на свое несовершенство, прекрасно отражали
настроения обитательниц женских покоев.
