Шатрам подобны, облака рядами
плывут, плывут, приветствуя рассвет,
Все тише за домами гром трещоток ,
а сон прошел и сновидений нет.
Холодная не радует подушка,
а за окошком дождик моросит,
В глазах весна – полна очарованья,
а в мыслях тот, о ком мечта томит…
И, внемля мне, свеча роняет слезы…
Из за кого? Из за беды какой?
Цветы печаль по капле изливают, –
неужто я нарушил их покой?
…Однако, – о, проказницы красотки,
лениво засыпайте, не спеша,
Не принимайте шутки близко к сердцу,
подушки на постели вороша!
О том, чем летняя приметна ночь
Красавицы свернули рукоделья
и отдались протяжной ночи чарам.
Лишь попугай из клетки с позолотой
гостей упрямо приглашает к чаю…
Вот, осветив окно, луна лучами
проникла вглубь дворцового зерцала,
И благовонья носятся клубами
в высотах мглистых дремлющего зала.
Чуть запотев, застыл янтарный кубок –
то не росой ли лотос окропило?
Сквозь стекла стен решетчатых прохладу
с попутным ветерком доносит ива,
Беседок, словно вышитых на шелке, –
расплывчатость на фоне глади водной.
Задернут полог, дремлет красный терем,
ушли заботы об одежде модной…
О том, чем ночь осенняя приметна
У павильона Красных трав душистых
на ветках гомон прекратили птицы,
С луны пробился к тюлю занавесок
свет лучезарный призрачной корицы .
В узорах моха на высоком камне
ночлег свой журавлям найти не поздно,
Росой утуна около колодца
омоет ветерок воронам гнезда…
Расправил феникс золотые крылья ,
на одеяле созданный из шелка,
С луною девы ночью делят чувства,
забыв про изумрудную заколку.
Спокойна ночь, и только мне не спится,
с похмелья хорошо б воды напиться, –
Поворошу ка в темном пепле угли,
чтоб чай успел покрепче завариться.
О том, чем ночи зимние приметны
Уже ночное время – третья стража,
сны видит слива, спит бамбук устало,
Не спят покуда ни парчовый полог,
ни стая птиц в узоре одеяла .
Тень от сосны весь двор пересекла,
лишь с журавлем делю свои печали,
Цветами груш усыпана земля,
но иволги все песни отзвучали .
Рукав девичий – словно изумруд!
И все же холодны поэта речи,
У господина соболь золотой,
но все равно вино мороза легче…
Как только вспомню барышень, –
я рад: заваривают чай они умело –
Сначала набирают свежий снег,
а там, глядишь, уже вода вскипела!
О том, как Баоюй на досуге занимался стихами, можно долго рассказывать. Некоторые и
з них как то увидел один влиятельный человек и, узнав, что они принадлежат кисти трина
дцатилетнего мальчика из дворца Жунго, переписал и при всяком удобном случае повсю
ду расхваливал. Молодые люди, любители изящных и утонченных фраз и выражений о не
жных чувствах, писали стихи Баоюя на веерах и стенах, зачитывались и восхищались им
и. Находились люди, которые обращались к Баоюю с просьбой написать для них стихи ил
и же присылали картинки, чтобы он сделал к ним стихотворные надписи.
Баоюй возгордился, забросил учебу и целые дни проводил за этим пустым и никому не н
ужным занятием. И вот, против ожиданий, настал день, когда спокойная жизнь Баоюя кон
чилась. А поселившиеся в саду девушки в своем небольшом пестром мирке жили по пре
жнему привольно и беззаботно, смеялись и радовались, дав волю чувствам, не зная, что т
ворится в душе Баоюя.
А Баоюй начал тяготиться пребыванием в саду, мечтал куда нибудь уйти и впал в глубоку
ю апатию, утратив интерес ко всему окружающему.
Минъянь это видел и решил развлечь господина, которому все надоело. Оставалось лишь
одно средство. Минъянь отправился в книжную лавку, накупил множество пьес, старинн
ых и современных романов, неофициальные жизнеописания Чжао Фэйянь, Хэдэ , У Цзэтя
нь, Юйхуань и принес Баоюю. Тому показалось, будто он нашел жемчужину.
– Только прошу вас, господин, не относите эти книги в сад, – предупредил Минъянь, – ес
ли кто нибудь узнает, мне попадет.
Но разве мог Баоюй отказать себе в таком удовольствии? Не долго думая, он выбрал неск
олько лучших по стилю и содержанию книг, положил под изголовье постели и тайком чи
тал. Остальные книги, написанные на байхуа, он спрятал у себя в кабинете.
Однажды утром, это было в середине третьего месяца, Баоюй позавтракал, захватив с соб
ой «Повесть об Инъин» и другие книги и отправился к мосту у плотины Струящихся аро
матов. Там он уселся под персиковым деревом и углубился в чтение.
И вот не успел он прочесть фразу: «Толстым слоем усыпали землю красные лепестки», к
ак внезапный порыв ветра сорвал с деревьев цветы персика, в воздухе закружились лепе
стки, осыпали с головы до ног самого Баоюя и его книгу и сплошь укрыли всю землю в
округ. Баоюй хотел было встать и отряхнуться, но, боясь истоптать нежные лепестки, осто
рожно собрал их в пригоршню и бросил в пруд. Лепестки медленно поплыли и скрылись
под плотиной Струящихся ароматов. Но на земле оставалось еще множество лепестков, и
Баоюй стоял, не зная, как быть.
– Ты что здесь делаешь? – вдруг раздался у него за спиной голос.
Не успел Баоюй обернуться, как к нему подошла Дайюй, неся на плече небольшую лопат
ку для окапывания цветов, на которой висел шелковый мешочек, а в руке – метелочку, чт
обы сметать лепестки.
– Вот хорошо, что ты пришла! – обрадовался Баоюй. – Подмети ка эти лепестки! Здесь ещ
е были, я собрал и бросил их в воду. И эти надо бросить.
– Нельзя, – заметила Дайюй. – Здесь вода чистая, но лепестки уплывут неизвестно куда, и
там их могут осквернить. Я выкопала в углу сада возле стены могилку для опавших цвет
ов. Сейчас подмету эти лепестки, мы положим их в шелковый мешочек и похороним, чер
ез некоторое время они сгниют и вновь обратятся в землю. Это лучше, чем бросить их в в
оду!
