прощаться. Баоюй его не удерживал, лишь сказал:
– Если выберешь завтра свободное время, заходи, – и велел Чжуйэр проводить гостя.
Выйдя со двора Наслаждения пурпуром, Цзя Юнь огляделся и, убедившись, что поблизос
ти никого нет, принялся болтать с Чжуйэр и забросал ее вопросами:
– Сколько тебе лет? Как тебя зовут? Кто твои родители? Давно ли прислуживаешь моему
дяде Баоюю? Какое у тебя жалованье? Сколько служанок в покоях Баоюя?
Когда Чжуйэр ответила на все вопросы, Цзя Юнь поинтересовался:
– Ту девушку Сяохун зовут? С которой ты разговаривала, когда мы шли сюда?
– Да, – ответила Чжуйэр. – А зачем вам?
– Она говорила тебе, что потеряла платочек? – продолжал Цзя Юнь. – Я его нашел.
– Да, говорила, и не раз, – промолвила Чжуйэр, – спрашивала, не подобрал ли его кто ни
будь из нас. Но у меня нет времени на подобные пустяки. Как раз сегодня она снова прос
ила меня поискать ее платок и обещала награду. Да вы же сами слышали, когда мы встре
тились неподалеку от ворот дворца Душистых трав. Если платок у вас, господин, отдайте
его мне! Посмотрим, как она меня отблагодарит.
Следует сказать, что еще месяц назад, когда Цзя Юнь присматривал за посадкой деревьев
, он подобрал в саду платок и догадался, что его потеряла одна из служанок, не знал, кто
именно, но на всякий случай молчал. А сейчас, услышав, что это платок Сяохун, очень о
брадовался и мгновенно составил план действий.
Он вытащил из кармана свой собственный платок и, отдавая девушке, сказал:
– Вот, возьми, но если получишь награду, не таи от меня!
Чжуйэр обещала, взяла платок, проводила Цзя Юня до ворот, а затем отправилась искать
Сяохун. Но к нашему повествованию это не имеет отношения.
Между тем Баоюй после ухода Цзя Юня почувствовал усталость, лег на кровать и погруз
ился в дрему. Подошла Сижэнь, села на кровать, стала тормошить Баоюя:
– Что это ты вдруг среди дня лег спать? Если скучно, иди погуляй!
– Я бы охотно пошел, – ответил Баоюй, беря ее за руку, – только ни на минуту не могу ра
сстаться с тобой!
– Помолчал бы! – воскликнула Сижэнь и стащила Баоюя с кровати.
– Куда я пойду? Везде скучно, – сказал Баоюй.
– Просто так пройдешься, все лучше, чем бездельничать целыми днями.
Баоюю было до того тоскливо, что он послушался Сижэнь. Вышел на террасу, подразнил
птиц в клетках, а затем отправился бродить вдоль ручья Струящихся ароматов, наблюдая
за резвящимися в воде золотыми рыбками. Вдруг он заметил, как бежит по склону горы
пара вспугнутых молодых оленей. Баоюй не сразу сообразил, в чем дело, но тут из за скл
она выскочил Цзя Лань с луком в руках. Увидев Баоюя, он остановился и почтительно пр
оизнес:
– Никак не ожидал, дядя, встретить вас здесь!
– Опять балуешься! – упрекнул его Баоюй. – Зачем пугаешь животных?
– Это я от скуки, – ответил Цзя Лань. – Делать нечего, вот и решил поупражняться в стре
льбе из лука.
– Выбьешь себе зубы, – не захочешь больше упражняться! – бросил Баоюй и зашагал про
чь.
Вскоре он увидел строение, едва различимое в пышных зарослях бамбука, шелестевшего
на ветру. Это был павильон Реки Сяосян.
Баоюй робко приблизился и увидел свисавшую до самой земли дверную занавеску из пя
тнистого бамбука. Ничто не нарушало стоявшей вокруг тишины. Баоюй подошел к окну,
затянутому тонким шелком, и почувствовал тонкий, необычайно приятный аромат. Он скл
онился к окну, и тут до слуха его долетел тихий вздох и слова:
– Мои мысли и чувства спят беспробудным сном!
Баоюя разобрало любопытство. Он пригляделся и сквозь шелк увидел Дайюй, лежавшую
на постели.
– Почему ты так говоришь? – не утерпев, спросил Баоюй, отодвинул занавеску и вошел.
Дайюй растерялась, покраснела, закрыла лицо рукавом и, отвернувшись к стене, притвор
илась спящей.
Баоюй приблизился было к кровати, но тут появились служанки и сказали:
– Ваша сестрица спит, вот проснется, тогда и приходите!
Но Дайюй быстро села на постели и крикнула:
– Я вовсе не сплю!
– А мы думали, барышня, что вы спите! – заговорили в один голос служанки и стали зват
ь Цзыцзюань: – Барышня проснулась, иди быстрее сюда!
После того как они покинули комнату, Дайюй, поправляя волосы, принялась выговариват
ь Баоюю:
– Я спала. А ты меня разбудил! Зачем?
Глаза у нее были совсем еще сонные, на щеках играл румянец. Что то дрогнуло в душе Б
аоюя. Он сел на стул и с улыбкой спросил:
– Что ты сейчас говорила?
– Ничего, – отвечала Дайюй.
– Меня не обманешь! – вскричал Баоюй, щелкнув пальцами. – Я ведь слышал!
Разговор был прерван появлением Цзыцзюань. Баоюй с улыбкой обратился к девушке:
– Завари для меня чашечку вашего лучшего чая!
– Откуда у нас хороший чай? – удивилась служанка. – Если хотите хорошего чаю, дожди
тесь Сижэнь, она принесет.
– Не слушай его, – одернула служанку Дайюй. – Дай мне воды!
– Но ведь он гость, – возразила Цзыцзюань, – и первым делом я заварю ему чай, а уж зат
ем подам вам воду.
Служанка ушла, а Баоюй ей вслед произнес с улыбкой:
– Милая девочка!
Ах, если б я за пологом остался
вдвоем с твоею госпожой пригожей,
Я не хотел бы все же, чтоб за нами
когда нибудь ты застилала ложе…
Дайюй вспыхнула, опустила голову.
– Что ты сказал?
– Ничего, – снова улыбнулся Баоюй.
– И я должна все это выслушивать. Набрался на улице всяких пошлостей, начитался вздо
рных книжек, – Дайюй заплакала. – Ты просто смеешься надо мной! Все вы, господа, см
отрите на меня как на игрушку!
Она спустилась с кровати и вышла из комнаты. Баоюй бросился за ней.
– Милая сестрица, я виноват перед тобой, только никому ничего не говори! Пусть у меня
вырвут язык, если я еще когда нибудь осмелюсь произнести что либо подобное!
В это время к ним подошла Сижэнь и сказала Баоюю:
– Иди скорее одеваться, отец зовет!
Эти слова прозвучали для Баоюя как гром среди ясного неба. Забыв обо всем на свете, о
н помчался одеваться и увидел, выходя из сада, стоявшего у вторых ворот Бэймина.
– Не знаешь, зачем меня зовет отец?
– Он собирается куда то ехать, – ответил Бэймин. – На всякий случай поторопитесь, там в
се и узнаете.
Они свернули в сторону большого зала. Всю дорогу Баоюй терялся в догадках. Вдруг по
слышался смех. Баоюй обернулся и увидел, что из за угла, хлопая в ладоши, выскочил С
юэ Пань.
– Не сказали бы тебе, что зовет отец, разве ты явился бы так быстро! – воскликнул он.
Бэймин, тоже смеясь, опустился перед Баоюем на колени.
Баоюй в растерянности остановился и никак не мог понять, что случилось. Лишь потом о
н сообразил, что Сюэ Пань хотел выманить его из сада и нарочно все это подстроил. Сюэ
Пань между тем подошел к Баоюю, низко поклонился и попросил прощения.
– Не сердись на этого парня, – сказал он, кивнув на Бэймина. – Он не виноват, это я упро
сил его пойти на такую хитрость.
Баоюю ничего не оставалось, как сказать:
– Обманул, и ладно! Но зачем было говорить, что зовет отец? Разве можно лгать? Вот рас
скажу тетушке, пусть тебя отругает!
– Дорогой братец, мне так необходимо было тебя вызвать, что об остальном я позабыл, –
ответил Сюэ Пань. – Не обижайся, если когда нибудь я тебе понадоблюсь, можешь тоже с
казать, что меня зовет отец.
– Ай я я! – вскричал Баоюй. – За такие слова полагается еще большее наказание!.. А ты, н
егодяй, – крикнул он Бэймину, – чего стоишь на коленях?
– Я не стал бы тебя тревожить по пустякам, – продолжал между тем Сюэ Пань. – Но треть
его числа пятого месяца, то есть завтра, день моего рождения, по этому случаю Ху Сылай
и Чэн Жисин где то раздобыли огромный, рассыпчатый корень лотоса и невиданной вели
чины арбуз. Кроме того, они подарили мне копченого поросенка и большую рыбину, при
сланную им в подарок из Сиама. Суди сам, часто ли бывает такое везенье? Рыба и поросе
нок, конечно, стоят немалых денег, да и достать их трудно, но все же это не диковинки, н
е то что корень лотоса и арбуз. И как только удалось вырастить такие огромные? Первым
долгом я угостил свою матушку, затем отослал часть твоей бабушке и матери. Оставшеес
я хотел было съесть, но подумал, что для меня одного жирно будет и кто, как не ты, досто
ин есть столь редкие вещи. Вот и решил пригласить тебя. Кстати, у меня будет один прелю
бопытный малый, актер и певец. Ты не против повеселиться денек?
Они направились в кабинет, где уже сидели Чжан Гуан, Чэн Жисин, Ху Сылай, Шань Пин
жэнь и актер. Все поздоровались с Баоюем, справились о его здоровье. После чая Сюэ П
ань распорядился подать вино. Слуги принялись хлопотать, и вскоре все заняли места за
столом. Арбуз и корень лотоса были и в самом деле невиданных размеров, и Баоюй с ул
ыбкой сказал:
– Как то неловко получилось. Меня пригласили, а подарков я не прислал.
– Стоит ли говорить об этом! – произнес Сюэ Пань. – Надеюсь, завтра, когда придешь с п
оздравлениями, принесешь что нибудь необычное.
– Единственное, что я могу подарить, это надпись или рисунок. Остальное все не мое. Од
ежда, еда, деньги, – смущенно признался Баоюй.
– Кстати, о рисунках, – перебил его Сюэ Пань. – Вчера я видел прекрасную картину, хотя
и не очень пристойную, с пространной надписью. Я не стал вчитываться, лишь пробежал
глазами, там, кажется, были иероглифы «гэн» или «хуан». А в общем, замечательно!
Услышав это, Баоюй подумал:
«Я видел почти все картины древних и современных художников и внимательно читал на
дписи к ним, но иероглифов „гэн“ и „хуан“ никогда не встречал».
Он напряг память и вдруг засмеялся и приказал подать ему кисть. Написав на ладони два
иероглифа, он обратился к Сюэ Паню с вопросом:
– Ты уверен, что это были иероглифы «гэн» и «хуан»?
– А что? – в свою очередь спросил тот.
Баоюй показал написанные на ладони иероглифы и снова обратился к Сюэ Паню:
– Может быть, эти? Их и в самом деле легко спутать со знаками «гэн» и «хуан».
Все взоры обратились на ладонь Баоюя, там было написано «Тань Инь».
– Так и есть, – рассмеялись гости. – У тебя, верно, в глазах рябило, когда ты читал надпи
сь!
