Фэйянь горестно рыдает над могилой опавших лепестков персика
Итак, скрипнули ворота и Дайюй увидела выходившую со двора Баочай. Ее провожали Б
аоюй и Сижэнь. Дайюй хотела при всех спросить Баоюя, почему ее не пустили в дом, но,
чтобы не поставить его в неловкое положение, промолчала и отошла в сторонку. Когда Б
аоюй вернулся, ворота снова заперли. Дайюй постояла, поплакала и, опечаленная, вернул
ась к себе.
Цзыцзюань и Сюэянь, хорошо знавшие Дайюй, теперь уже не удивлялись, если она вдруг
начинала вздыхать, хмуриться или плакать. Вначале они еще пытались ее утешать, думая,
что девочка тоскует по умершим родителям или кто то ее обидел, но затем поняли, что де
ло не в этом, и перестали обращать внимание. Вот и сейчас, увидев Дайюй в слезах, служ
анки вышли, оставив ее одну.
Обняв колени, Дайюй прислонилась к спинке кровати и продолжала плакать. Так до втор
ой стражи просидела она неподвижно, словно деревянный идол или глиняный божок, а за
тем легла. Но о том, как прошла ночь, мы рассказывать не будем.
На следующий день, двадцать шестого числа четвертого месяца, начинался сезон Колоше
ния хлебов. По существовавшему издавна обычаю в этот день устраивали проводы Духа
цветов и делали ему подношения, к концу этого сезона цветы отцветали и наступало лето.
Особенно радовались празднику женщины и те, кто жил в саду Роскошных зрелищ. Вста
ли в этот день спозаранку. Девочки служанки мастерили из цветочных лепестков и веточе
к ивы игрушечные коляски и паланкины, флажки из парчи и шелка, привязывали их шел
ковыми нитками к веткам деревьев. Сад пестрел лентами и искусственными цветами. А са
ми его обитатели были так пышно и богато разряжены, что перед ними, казалось, робеют
и склоняются персики и абрикосы, а ласточки и иволги им завидуют. В общем, картину э
ту невозможно описать словами.
В этот день Баочай, Инчунь, Таньчунь, Сичунь, Ли Вань, Фэнцзе с дочерью Дацзе, Сянлин
и целая толпа девочек служанок играли и забавлялись в саду.
– А где же сестрица Дайюй? – спохватилась вдруг Инчунь. – Вот лентяйка! Неужели до с
их пор спит?
– Я позову ее, – предложила Баочай и направилась к павильону Реки Сяосян. На пути ей
попалась Вэньгуань в сопровождении девочек актрис. Они поздоровались с Баочай и хоте
ли было пройти мимо, но та обернулась, указала пальцем в ту сторону, где все собрались
, и промолвила:
– Идите туда, я схожу за барышней Дайюй и вернусь.
Баочай ускорила шаг. Она уже приближалась к павильону Реки Сяосян, как вдруг замети
ла, что туда входит Баоюй, и в нерешительности остановилась.
«Баоюй и Дайюй вместе росли, – стала она размышлять, – но друг к другу относятся как
то странно: то шутят, то ссорятся. К тому же Дайюй капризна и мнительна, и если я сейча
с к ней явлюсь, то поставлю в неловкое положение Баоюя, да и Дайюй может подумать, б
удто я нарочно пришла. Вернусь ка я лучше назад».
Она повернула обратно, но тут заметила пару бабочек цвета яшмы, каждая величиной с м
аленький круглый веер, они то взмывали вверх, то прижимались к земле. Это было забав
но, и Баочай решила погонять бабочек. Вытащила из рукава веер и стала хлопать им по тр
аве. Бабочки испуганно заметались и улетели за ручеек. Баочай побежала за ними. Она за
пыхалась, даже вспотела и решила передохнуть. Оглядевшись, поняла, что находится неп
одалеку от беседки Капель изумруда. Ей вдруг расхотелось бежать за бабочками, она соб
ралась вернуться обратно, но тут услышала голоса в беседке.
Надо сказать, что эта беседка, стоявшая над водой, была обнесена решетками, заклеенны
ми бумагой, и окружена со всех сторон террасами. Услышав голоса, Баочай остановилас
ь и прислушалась.
– Посмотри хорошенько. И если это тот самый платок, который ты потеряла, возьми. Если
же нет, я верну его второму господину Цзя Юню.
– Конечно, мой. Давай сюда!
– А что я получу взамен? Неужели я стала бы даром искать?
– Я же сказала, что отблагодарю тебя. Обманывать не стану. Можешь не сомневаться.
– Меня то ты отблагодаришь, раз я принесла платок. Но ведь нашел его господин Цзя Юн
ь. Как ты его отблагодаришь?
– Не болтай глупостей! Ведь он из господ и должен вернуть служанке ее вещь, раз нашел
. О каком же вознаграждении может быть речь?
– Значит, так и передать, что ты не желаешь его отблагодарить? Но он несколько раз повто
рил, чтобы без вознаграждения я не отдавала платок.
Наступило молчание. Затем послышалось:
– Ну ладно, возьми вот это и скажи, что я ему очень признательна. Только поклянись, что
никому ни слова не скажешь! Клянешься?
– Типун мне на язык, пусть я через несколько дней умру позорной смертью, если прогов
орюсь!
– Ай я я! А вдруг кто нибудь нас подслушивает? Надо поднять решетки, если даже заметя
т, подумают, что мы здесь играем. Да и нам будет видно, когда кто нибудь подойдет.
При этих словах Баочай заволновалась и подумала:
«Недаром говорят, что у прелюбодеев и разбойников редкое чутье. Неужели служанки не
испугаются, если, открыв решетки, увидят меня? Одна из них наверняка Сяохун, служанк
а Баоюя. Уж очень голос похож. Девчонка коварна, высокомерна и честолюбива. Но сег
одня она попалась! Недаром пословица гласит: „Загнанный в тупик человек способен на б
езрассудство; бешеная собака лезет на стену“. Доводить до скандала не стоит. Лучше все
го было бы спрятаться, но сейчас уже поздно, так что придется прибегнуть к способу „ци
када сбрасывает личину“ .
Не успела она так подумать, как заскрипела отодвигаемая решетка. Нарочно топая ногами
, Баочай пошла к павильону.
– Чернобровка! – крикнула она. – Я видела, как ты пряталась!
Сяохун и Чжуйэр растерялись.
– Куда вы спрятали барышню Линь Дайюй? – спросила Баочай.
– Мы ее не видели, – ответила Чжуйэр.
– Как не видели? – с притворным изумлением вскричала Баочай. – Я была на том берегу,
когда она здесь плескалась в воде, и даже хотела ее испугать. Увидев меня, барышня бро
силась бежать в восточном направлении и исчезла. Где же она могла скрыться, как не зд
есь?
