– Может быть, я и похожа на Ян гуйфэй, но, увы, у меня нет брата, которого можно было
бы сравнить с Ян Гочжуном .
Их разговор был прерван появлением служанки Цзинъэр, которая пришла спросить у Бао
чай, не видела ли та ее веера.
– Наверняка это барышня Баочай его спрятала! – сказала Цзинъэр. – Отдайте мне веер, до
брая барышня!
– Попридержи язык! – прикрикнула на нее Баочай. – Не в моих правилах подшучивать на
д людьми. Лучше спроси у девчонок, с которыми ты вечно балуешься и хихикаешь!
Цзинъэр сконфузилась и убежала.
Баоюй, который снова сболтнул лишнее, да еще на людях, окончательно растерялся и, что
бы скрыть смущение, принялся болтать с сестрами.
Дайюй радовалась, когда между Баочай и Баоюем началась перепалка, ей и самой очень
хотелось поддеть Баочай, подшутить над ней, но после прихода служанки Дайюй передум
ала.
– Сестра Баочай, какую пьесу ты видела?
Баочай, однако, разгадала мысли Дайюй и с улыбкой ответила:
– Пьеса была о том, как Ли Куй обругал Сун Цзяна , а потом просил у него прощения.
– Зачем же пересказывать содержание? Сказала бы лучше, как называется. Неужели забы
ла? Ведь ты, сестра, хорошо знаешь и древние, и современные пьесы, – заметил Баоюй. –
А называется она «Ли Куй приходит с повинной головой».
– Ах вот оно что? – насмешливо воскликнула Баочай. – Ну да, ведь вы изучаете древност
ь, поэтому вам и известно, что это значит!
Баоюй и Дайюй оба покраснели, и им стало обидно друг за друга.
Фэнцзе ничего не поняла, но, глядя на выражение лиц всех троих, с улыбкой спросила:
– Кто же в такую жару ест неспелый имбирь?
Все удивились:
– Неспелый имбирь? Никто не ел…
– Тогда почему у вас такие лица, будто в рот попало что то горькое? – спросила Фэнцзе,
проведя рукой по щеке.
Баоюй и Дайюй не знали, куда деваться от стыда. Баочай хотела что то сказать, но, замети
в, как растерялся Баоюй, промолчала и только улыбнулась. Остальные тоже заулыбались.
После ухода Баочай и Фэнцзе Дайюй обратилась к Баоюю:
– Теперь ты убедился, что есть на свете люди еще более острые на язык, чем я! Я же, по
простоте душевной, всегда стараюсь всем угодить, слова не скажу поперек.
Баоюй, и без того расстроенный язвительностью Баочай, совсем приуныл и, опасаясь, как
бы Дайюй опять не обиделась, ничего не ответил и ушел.
Завтрак давно прошел, Баоюй, заложив руки за спину, слонялся без цели, но нигде не бы
ло ни души. Прячась от жары, все отдыхали – и слуги, и господа.
Баоюй зашагал в западном направлении, миновал проходной зал и очутился у двора Фэнц
зе. Ворота оказались запертыми, и Баоюй вдруг вспомнил, что в жаркие дни Фэнцзе обыч
но отдыхает в полдень, поэтому войти не решился. Он свернул в боковую калитку и напр
авился к дому госпожи Ван. Здесь несколько служанок дремали с вышиваньем в руках.
Госпожа Ван спала в комнате на легкой плетеной кровати. Возле нее сидела Цзиньчуань.
Она массировала себе ноги и, сонная, смотрела по сторонам. Баоюй сзади подкрался и де
рнул ее за серьги. Цзиньчуань испуганно открыла глаза.
– Устала? – улыбаясь, спросил Баоюй.
Цзиньчуань едва улыбнулась в ответ, знаком велела Баоюю выйти и снова закрыла глаза.
Но уйти Баоюй был не в силах. Он посмотрел на спящую мать, затем вытащил из сумочк
и несколько освежающих ароматных лепешек и сунул их в рот Цзиньчуань. Та стала их с
осать, но даже глаз не открыла.
Баоюй снова потянул ее за руку и тихонько сказал:
– А что, если я попрошу матушку, чтобы она отдала тебя мне, и мы всегда будем вместе?
Цзиньчуань промолчала.
– Непременно попрошу матушку, как только проснется, – продолжал Баоюй.
Цзиньчуань открыла глаза, отстранилась от Баоюя.
– Зачем торопиться? Неужели не знаешь пословицы: «Упавшая в колодец золотая шпильк
а все равно принадлежит тому, кто ее уронил»? Нечего ко мне привязываться, пойди на в
осточный двор и возьми к себе Цайюнь, служанку твоего младшего брата Цзя Хуаня.
– Зачем она мне? – улыбнулся Баоюй. – Ведь речь о тебе.
В этот момент госпожа Ван открыла глаза и дала Цзиньчуань пощечину:
– Паршивая тварь! Это вы учите дурному молодых господ!
Баоюй поспешил улизнуть.
Щека у Цзиньчуань горела, но она не осмелилась даже пикнуть. Услышав, что госпожа п
роснулась, прибежали служанки.
Госпожа Ван подозвала Юйчуань и сказала:
– Передай матери, пусть забирает домой твою старшую сестру!
Тут Цзиньчуань бросилась на колени и со слезами стала умолять госпожу Ван:
– Я больше не буду! Лучше прикажите меня побить, только не выгоняйте, и я сочту это не
бесной милостью. Я десять лет служу вам, госпожа, как же я буду смотреть людям в глаз
а, если вы меня прогоните?
Госпожа Ван, добрая по натуре, никогда не била служанок. Но после того, что узнала, не
могла сдержать своего гнева и осталась непреклонной, как ни молила ее Цзиньчуань. Поэ
тому пришлось старухе Бай взять дочь домой. Опозоренная, Цзиньчуань ушла. Но об это
м речь впереди.
А сейчас вернемся к Баоюю. Как только госпожа Ван проснулась, он убежал и вскоре оч
утился в саду Роскошных зрелищ. Там тоже никого не было, только нещадно палило сол
нце, деревья отбрасывали свою тень на землю да оглушительно трещали цикады. Баоюй м
едленно брел по саду и вдруг у решетки роз услышал не то всхлипывание, не то плач. О
н остановился, прислушался: да, за решеткой кто то был.
Надобно сказать, что уже наступил пятый месяц – пора цветения роз. Баоюй осторожно ра
здвинул кусты и увидел за решеткой девочку. Она сидела на корточках, что то чертила на
земле головной шпилькой и тихонько плакала.
«Неужели какая нибудь служанка, как в свое время Чернобровка, пришла сюда хоронить
цветы?» – подумал Баоюй.
Постояв немного, он улыбнулся пришедшей в голову мысли:
«Если она действительно вздумала хоронить цветы, то тут можно сказать: „Дун Ши тоже х
мурит брови“ ! Это уже слишком!»
Ему хотелось окликнуть девочку и спросить: «Ты почему подражаешь барышне Линь Дай
юй?»
Но тут он понял, что девочка эта совсем ему незнакома, что она не служанка, а одна из те
х самых двенадцати актрис, которых привезли, еще когда к ним должна была пожаловать
Юаньчунь. Только он не мог вспомнить, какие роли она играла – молодого героя, молодо
й героини, воина или комика.
Баоюй уже хотел спросить, но вовремя спохватился и подумал:
